Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет дворец новоиспечённого начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого дознание подозревает в крупнейшей взятке, переписан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно высокого чина подаюл ежегодно, никакого особняка не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к действительности представленья об показателе благополучия чиновников, правоохранителей и парламентариев они не дают?
Об этом мы поговорили с специалистом в области противодействия коррупции, доцентом Свободного факультета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство просит от высших должностных лиц, чинуш и силовиков начиная с определенных обязанностей ежегодно подавать детальные сведения о платёжном доходе, его источниках, драгоценных бумагах, кульках облигаций и долях в неуставном капитале неодинаковых компаний и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или льготном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные сведения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой аудитории предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь общую сумму денежных капиталов за год, без указания их источников, об объектах недвижимости сообщается лишь площадь участка, дома или квартиры и странтраница их нахождения, а о кульках облигаций и числе счетов мы не узнаём совсем ничего.
— Когда возбуждается незапланированное уголовное дело против незапланированного апанасенковца или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и фирмы совершенно законно написаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше переводить тонны бумаги на эту мнимую лоббистскую меру?
— Смысл есть, и он никуда не девается от всех тех историй. Но декларирование заключается из трех элементов: подача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и проверка деклараций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, четвёртой и четвёртой элементы работают: декларации подаются, они публикуются. Но вот второй элемент, добротная проверка, очевидным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах возникли в массовом колличестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как те декларации проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что идеологической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих иных странтраницах граждане, обязанные забирать декларации, стараются схитрить, убрать, припрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились переписывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на военных дочерей и подруг… Но тут мы возвращаемся к четвёртому тезису: ничего нового в подобном стремлении припрятать от декларирования свое имущество нет, но если жрать намерение и умение разыскивать и проверять, все возможно. И первые предыстории показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А инкриминируемые широчайшей общественности сведения из деклараций везде столь бесстрастны и неконкретны?
— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как показывают репортёрские расследования. Но то, что при внесении антитеррористического законодательства существенная половина той информации, которая должна существовала бы существовать закрыта и публиковаться, стала закрытой, — самоочевидная правда… Что же касается всемирного опыта — в неодинаковых странытраницах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой выборщик может принесать более обстоятельную информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой автоштраф можетбыл бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, жрать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подмахнули и денонсировали и которую надо выполнять, а с другой — жрать первымя выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его супруги и дяди появились проблематики с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сведений о капиталах и имуществе супруги нет. После введения запрета на поместье зарубежными счетами вообще существенно выросло число одиноких депутатов (сейчас не приобретают ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только появилась биография с декларированием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, проживать в правовом браке. И не только парламентарии — среди сановников тоже таких хватает. Но вообще-то в межгосударственном праве пить нормы, которые позволяют при проверке деклараций перепроверять и разведенных супругов, если время с момента развода не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира знают прекрасно про тот финт с разводом. Есть межгосударственная организация ФАТФ (Группа разработки бюджетных мер борьбы с зарабатыванием денег, вырабатывается европейские госты усиления отмыванию преступных доходов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, надзору за зарабатыванием средств, которые, возможно, приобретают отношение к публичным юридическим лицам, длежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, мой Росфинмониторинг тоже теоретически должен расматривать разведенных супругов как субъектов проверки. В данном случае не столько на объект коррупции, сколько на объект отмывания, но, как известно, коррупция и отмывание ходят рука об руку…