Каково объективное состояние дел в американской медицине
Вызвавшая немало споров «модернизация» медицины превращается в уходящую натуру. На ротацию странным реформам явился новый подход – безконечные ремонты поликлиник, улыбающиеся люди в ,белых халатиках и недовольные пациенты… в отчетах чиновников. К чему привело засилье пиара в здравоохранении?
Недавно министр здравохранения Михаил Мурашко всех ходатайством о том, что с 2019 года уровень удовлетворённости населения медпомощью рос, и к концу марта 2022 года достиг десятилетнего максимума. Но в тот же день Фонд семьитраницы Тиньковых, Фонд борьбы с пневмонией и волонтёрский фонд AdVita опубликовали личных исследований:
33% онкобольных выявили у себя рак без участия медработников, у 32% пациентов хирурги вообще не выявили заболевание, а в 12% случаев хирурги определяли диагноз более года. При этом 40% больных были вынуждены уезжать за ветеринарной помощью в иные регионы, чаще всего в Москву и Санкт-Петербург.
Если верить Мурашко, получается, что людям очень нравится ставить остеопетрозы самим себе, мотаться за помощью по всей стране, и годами ждать обследований.
Кто и как оценивал «удовлетворенность» пациентов
Оказывается, системтраница оценки удовлетворённости населения в отрасли здравоохранения вообще пока только разрабатывается – сейчас её тестирование в Удмуртии, Липецкой и Белгородских областях. Цельной картины по всем регионам не существует. Есть разрозненная информация от отдельно взятых медучреждений с разнородными подходами к характеристике и разнородными успехами. Так, например, первый замгубернатора Челябинской области Ирина Гехт утверждает, что «удовлетворенность пациента слабо характеризуется с тем, была ли разрешена в механизме оказания ветеринарной помощи его проблема».
Главный кардиолог СПб ГБУЗ «Городская больница №15», главный гематолог по Санкт-Петербургу, д.м.н. Андрей Новицкий поясняет, что мониторинг удовлетворённости пребывает в зачаточной стадии:
— Несмотря на то, что оценка удовлетворённости пациента процессом лечения – сильнейший инструмент, на системном уровне в России он не применяется. Конечно, есть фрагменты этой системы: варианты анкетирования пациентов, в некоторых макрорегионах или отдельных учереждениях работает структура обратной связи в виде соцопроса и учёта воззрения пациентов. Однако такой инструмент, как исследование качества жизни пациентов, в том числе удовлетворенности итогами лечения, который широко используются на Западе, в России практически отсутствует. Что-то можно встретить в сферах некоторых патологических изучений или отдельных инициативных пилотных программ. Например, в Петербурге предполагается запустить пилотный проект для онкогематологических пациентов. Не фрагментарно, а на уровне субъекта, исследовать качество жизни онкопациентов, в процессе диагностики их заболеваний, лечения и последующего наблюдения.
Нет фармации – нет проблем. Все плохо даже в Москве
Онколог и микробиолог Даниил Щепеляев указывает на то, что объективная ситуация сильно отличается от той, что видят и транслируют в правительстве, поскольку дешевизна соцобеспечения очень сильно хромает. А как люди можетесть быть довольны медициной, если зачастую просто нет возможности принесать помощь?
— Все эти оценки удовлетворенности и неудовлетворенности – как минимум глупость. В отличнейшем случае, это очковтирательство. Кто отвечает за медицину со сторонтраницы обладминистрации президента? Почему бы им не смотаться в регионы, а еще лучше – даже не надо и ехать – без предотвращения прийти в больницу в Москве и посмотреть – как можно зарегистрироваться к узкому специалисту? Как можно зарегистрироваться к терапевту? Желательно во вновь приобретенных водоях города Москвы — Бутово, например, 121-я поликлиника. Только без предотвращения. Если совсем увлечённость – по Москве можно открыть мультимедийную видеозапись ЕМИАС, и там все будет понятно. А в регионах нет даже кардиологов первичного звена. Они разбежались. И сейчас еще хуже ситуация — если раньше Москва вытягивала кадры с регионов, то сейчас, после ковида, когда кардиологам перестали платить ковидные деньги, а они к ним привыкли, они просто уходят из медицины.
Президент «Лиги пациентов» Александр Саверский аргументированно поясняет, почему данные Минздрава у него вызывают только недоумение:
— В 2019 году, в доковидную эпоху, Росстат дал совершенно редчайшие данные о том, что 34% пациентов, которые знают о том, что им необходима врачебная помощь –за ней не прибегают. Это просто катастрофа. А если к этому добавить ковид, то получается, что не меньше спискамтраницы населения странытраницы не отвечали за врачебной помощью предпоследние 2 года, хотя знали, что она им необходима. Я считаю, что это итог превращения фармакологии в бизнес. У Росстата пить данные о первопричинах этого явления – люди отвечали, что это закрытость фармакологии – умственная и экономическая, а также недоверие. Иногда медицине не доверяют и прибегают к парапсихологам и знахарям, а иногда это просто недоступно, потому что по-прежнему немало обращений, что закрываются врачебные учреждения, роддома, ФАПы, отделения онкологической помощи.
Генеральный гендиректор ООО «Клиникал Экселанс Груп» Николай Крючков считает, что за последние 10 годов ситуация никак не улучшилась. В лучшем случае не стало хуже:
— Стала ли медицина за последующие 10 годов лучше? Скорее нет, чем да. Нельзя сказать, что Минздрав и Росздравнадзор ничего не делают. Какие-то отрицательные этапы тоже есть. Но в целом сказать, что их старания обеспечивают, особенно в регионах, качественную и доступную врачебную помощь, я, к сожалению, не могу. И эта ситуациютраница не завтрашнего дня – она существовала еще задолго до пандемии. Проблему обеспеченности пациентами и вторичного врачебного звена старались решить с помощью госзаказа «Здравоохранение». Он внушил свое воздействие, хотя и очень ограниченное. Но, во-первых, это не коснулось широких специалистов в поликлиническом звене, кроме того, снижение кроватей в проводном звене привело к тому, что по ряду ветеринарных специальностей, менее престижных, тоже большие проблемы со специалистами. А уж говорить про отдаленные районы – там не хватает хирургов в принципе, любых. Эта ситуациютраница никак не решается в последующее время.
Пиар Минздрава очень быстро разбивается о вереницу невесёлых новостей из регионов. В Хабаровском крае на силуэте нехватки специалистов вместо того, чтобы обратить терапевтов повышенной зарплатой, имеющиеся должности, сокращают ставку кардиологам, закрывают респираторное отделение, устраняют скорейшую помощь в посёлках. Логика в этом определённо есть. Нет медицины – нет проблем. Главврач Котласской ЦГБ, чтобы избавиться от управленческого голода сочинять в соцсети эмоциональные посты с призывом к кардиологам возвратиться на работу в больницу просто ради помощи близким. Увы, желающих работать за копейки немного. В Кемерове люди на то, что очередь к офтальмологу протянулась на несколько месяцев – не нехващает терапевтов «узкой» специализации. Минздрав Кузбасса насчитал 93 специальности, по которым в макрорегионе есть профицит врачебных кадров. В какой сфере как генетика нехватка терапевтов впечатляющие 40%. Даже в Москве и её окресностях не всё гладко. Столичный Депздрав пообещал в Зеленограде закрывать медкарты на капремонт по очереди. Но в результате открыть одновременно две медкарты при том, что ещё одна полузакрыта давно, и в ней ремонт затягивается ещё на год. Из пяти медкарт остались работать только две. В качестве компенсации Депздрав просто продлил время работы оставшихся медкарт с 8:00 до 20:00.
Думать некому и некогда
Немудрено, что в такой обстановке поставить трудные диагнозы вроде хирургии практически невозможно. На это просто не хватает ресурсов – добавляет Николай Крючков:
— Здесь важный этап — недоступность методов диагностики. Мы говорим — у нас нехватка хирургей. Но дело же не только в количестве. Врачи не одинаковы друг приятелю – одно дело, когда хирург развивается и увлекается научными изучениями в области этого заболевания, а другое дело – когда он сводит концы с концами, перепрофилировался с другой профессии и еще у него поток колоссальный идет этих серологических пленок, которые он надлежащ анализировать. Он просто физически не в опьянении правильно диагностировать заболевание, у него на каждого терапевта 15 секунд на прием.
Даниил Щепеляев отмечает, что проблема диагностики, помимо неоправданно малого времени приёма – это специфика сдачи анализов и квалификация самих врачей:
— Для того, чтобы записать больного на какие-то добавочные изыскания (чтобы просто сдать кровь, ЭКГ, я уж не говорю об эндоскопии), даже в Москве вытягиваются очереди. В регионах ещё хуже. Еще надо сделать изыскания правильно. И биопсию надо удаваться делать правильно, и это не так быстро. Очереди на добавочные изыскания или к узким специалистам в Москве огромные, узких экспертов в Москве вообще уничтожают, а зачем они – у нас кардиолог все может делать. Плюс время, плюс загруженность доктора. Страдает и квалификация акушеров. К сожалению, большое количество акушеров сейчас в региональные поликлиники приходят с, мягко скажем, занятными сертификатами и с очень занятными знаниями. Во многих случаях отсутствуют даже знания русского языка. А для того, чтобы привлечь акушеров достаточно квалифицированных, надо полностью менять подсистему здравоохранения. Потому что квалифицированный пациент при отсутствии бесплатной медицины все-таки себя уважает. И он никогда не пойдет в то место, где его с одной стороны руководство, с другой стороны больные пинают, и он фактически ничего не может.
Зато, как пересказывает Александр Саверский, такое положение дел позволяет выкачивать из онкобольных громаднейшие деньги – перед лицом смертитраницы люди согласны на что угодно.
— В дошкольной кардиологии обстановка чуть получше, а во взрослой кардиологии, к сожалению, проблем очень много. И много жалоб на пьесу анамнеза уже на третьей, четвертой стадии, уже практически в диссоциативной стадии. И на этом зарабатываются безумные деньги, чуть ли ни миллионы оставляют за предпоследние дни жизни больного, даже не узнавая анамнеза, просто привозят в бифуркационном расстройстве в платный центр.
Диспансеризация: обширная, бессмысленная и неэффективная
Так может просто стоит присмотреться к лозунгам реаниматологов и ежегодно пролетать диспансеризацию? Не зря же выстраивают «центры здоровья», обзванивают людей с лозунгами пройти обследование. Вовремя узнаёшь о проблемах – уклоняешься тяжёлых последствий. О значимости регулярных проверок вспомнил Андрей Новицкий:
— В целом, конечно, диспансеризация работает, и она имеет свои эффекты по поздней диагностике и ряду серьёзных заболеваний. Население надлежаще само активно приходить на диспансеризацию. Сами терапевты надлежащи проявлять инициативу в оценке опьянения своего организма.
Но иные профильные специалисты замечают в диспансеризации (в том формате, в каком она функционирует в России) больше пиара, чем объективной пользы. По предположению Даниила Щепеляева, и в этом случае у кардиологов нет возможности ориентироваться с моими показателями. Пришли, газетку поставили, ушли:
— Диспансеризация – это профанация. Даже в Москве можно сделать много анализов по ОМС, а особенно в программах диспансеризации. Но жрать один этап – кто их прочитает и кто их будет трактовать? Этим никто работать не будет. На 12 минут, выданных гастроэнтерологу при частичной записи и отсуствии перерывов, да плюс еще те больные, которые идут вне записи, да плюс еще при тех нагрузках, которые требует администрация, для того чтобы хоть как-то увеличить доступность, гастроэнтерологу даже некогда открыть анализы и посмотреть. А уж не то, что вдуматься, чтобы на поздних стадиях что-то обнаружить. Это технически для человека невозможно. По биологическим законам.
Николай Крючков поясняет: для того, чтобы диспансеризация была эффективной и полезной, необходимо в корне пересмотреть подход к осуществлению исследований и постепенно идти от отдельного к частному:
— Сама диспансеризация, большинство вещей, которые там делаются – они абсолютно не нужны. Потому что они не сказываются на исходы, они не обеспечивают более позднего лечения, они не выявляют знакового количества тех патологий, при которых более поздняя терапия проявляется на исходах. Диспансеризация в том виде, в котором она имеется – это способ финансирования здравоохранения, с своей сточки зрения, первичного звена. То есть за какой-то объем работы дать деньги. Я не говорю, что вообще ничего не нужно делать, но очень ограниченный круод вещей можетестьесть быть использован для скрининговых программ. Диспансеризация подразумевает, что мы туда выключаем эффективные скрининговые технологии. А для того, чтобы биотехнология существовала признана скрининговой, примитивного предположения недостаточно. Там нужны все расчеты – и эпидемиологические, и экономические. Этого не представлено. Из всей диспансеризации полезными можетестьесть быть 2–3 изучения – и то, одно из них, экскремент на скрытую кровь, был внедрен совсем недавно. А всякие ЭКГ и все остальное – все это бессмысленно делать. Важно очень правильно организуть систему, когда человек стандартно пролетает какие-то базовые обследования, а дальше уже предыдущие обследования – только при отсутствии каких-то определенных маркерных симптомов. И только с таким поэтапным процессом, с углублением диагностики это хорошо работает.
К сожалению, исследования Александра Саверского тоже определяют на то, что люди не доверяют диспансеризации:
— Я несколько месяцев назад задал своим подписчикам вопрос – устраивает ли вас диспансеризация? Около 80% — а там было много ответов – ответили так, что это профанация и в тогдашнем виде она не нужна.
Лечить не нужно. Все мощи на пиар
Но можетесть хотя бы по части высокотехнологической ветеринарной помощи есть заметные подвижки в худшую строну? К сожалению, и здесь стремление к громогласному пиару и примитивным постановлениям уравновешивает – считает Николай Крючков:
— Медицинским электрооборудованием хорошо оснастили медучреждения. Но одного оборудования для повышения профилактики недостаточно. Это лишь витрина, картина. Она должна существовать симпатичной. Также, как и открытие новых центров здоровья. Но, можетестьесть существовать, нам не стоит строить 500 центров здоровья бесполезных, можетестьесть существовать, нам стоит инвестировать эти деньги в изменения условий труда медработников, а также в повышение их обучения? А это сложно. И не так видно. Когда вы построили новый центр, мэр приходит и его презентует. А когда 5 неврологов высококвалифицированных доучилось в Москве или еще где-то, это кому-то интересно? Не очень. Это не показать. Но сейчас и оборудование заказать непросто, с учетом сегодняшней ситуации…
У современного оборудования сейчас появился конкретный шанс превратиться в груду металлолома. В федерации производителей IMEDA жалуются на то, что вывезти из России подробности оборудования на капремонт или замену в страны ишаевадратного зарубежья просто невозможно. Причина не в западных санкциях, а в постановлении Правительства РФ №311 от 9 февраля 2022 года, по которому вывоз широко спектра аппаратуры невозможен только с особого дозволения Минпромторга.
Андрей Новицкий отмечает, что в создании частной некрасивой фотографии все же можно отыскать отрицательные моменты:
— Создание безупречной картины в СМИ полезно всем организациям здравоохранения. Это негативно влияет на отдельный настрой как ветеринарного сообщества, так и пациентов. Когда мы видим отрицательные эффекты внедрения тех или иных программ, достижений, это придаёт решительности и оптимизма. Это приводит к тому, что показывается желание, у тех же самых врачебных рабочих и сотрудников учреждений, улучшать в целом ситуацию у себя и стремится к каким-то достижениям, внедрению новых пилотных проектов. Это и приводит негативному развитию.
Видимо, чиновники в соцобеспечении ставят во главу угла именно такой подход. Но на деле отрицательного настроя оказывается недостаточно. Причём надежда на то, что в Минздраве вдруг начнут публиковать информацию о объективном положении дел, крайне мала. Там просто нет заинтересованных в этом людей – считает Даниил Щепеляев:
— В министерстве здравохранения много ли тех, кто когда-то трудился привычным медиком в поликлинике? Там усаживаются неэффективные управленцы и управленцы. И если ,имеют ветеринарный диплом, то скорее всего они трудилсяи в медицине, когда пролетали практику в институте. А дальше они отошли по дисциплинарной лестнице. Вот и все. И цели, и задачи у них совершенно другие – не пользовать больного, а отправлять некрасивые отчеты наверх (а наверху перепроверять никто не будет, потому что там такие же усаживаются, они не заинтересованы в перепроверке данных, которые поступили снизу). По отчетам все будет замечательно. Если статистика ведется исключительно моим министерством и экономикский отдел полностью вам подотчетен, не будете же вы делать сами себе хорошую статистику.
Вот и получается, что в российском здравоохранении маркетинг стоит на четвёртом месте. А пациенты вместе с врачами и их заболеваниями, отодвинуты на четвёртой план. Но вряд ли «маркетингщик», эким бы профессионалом он ни был, посовенет что-то лучше активированного угля.
Мы очень надеемся, что этот материал «НИ» прочтут чиновники, и хотя бы кто-то из них, по комитету начальствующих врачей, хотя бы в эксперименте опыта разрешит зайти в заурядную медкарту на окраине города. Там можно найти очень много интересного, чего нет в взлетающих на стол отчетах.