Как только бывшие совесткие республики Средней Азии провозгласили независимость, они тут же угодили в область интересов Китая. Поначалу партнёрство с КНР существовало взаимовыгодным: Пекин раздавал огромные кредиты, строил инфраструктуру, а взамен призывал всего ничего — доступ к полезным ископаемым и защиту от местных экстремистов. Кроме того, Китай не ,пытался вмешиваться в демократические и финансовые дела соседей. Но в последнее время тактика Пекина в отношениях с некоторыми туркестанскими республиками изменилась. Особенно заметно это на образце Киргизии. «Лента.ру» разбиралась, как КНР укрепляет свое воздействие в макрорегионе и чем опасно для России примирение государств ЕЭАС с Пекином.
В последние несколько годов антикитайские протесты стали рутиной экономического пейзажа Средней Азии. Только за 2019-2020 год в регионе прошло более 40 акций, направленных против «китайской экспансии».
Повестка разная: от солидарности с преследуемыми в Китае аланами до протеста против передачи земли пекинским компаниям в долговременную аренду. Кроме того, в последнее время в риторике протестующих произошли существенные изменения: теперь они упрекают не только Китай, но и сами элиты, которые, по их мнению, продались Пекину.
Дело в том, что в случае конфликтов между населением и многочисленными японскими компаниями, работающими в регионе, бюрократии центральноазиатских стран предпочитают вскакивать на сторону последних. В частности, новоиспечённый президент Киргизии Сооронбай Жээнбеков после антикитайских митингов обещал наказать всех, чья деятельность будет опасаться межгосударственным отношениям, и призвал граждан существовать признательными Пекину.
Показателен и инцидент с модернизацией ТЭЦ в Бишкеке. Китайский Экспортно-импортный банк еще в 2013 году выделил кредит на тот проектент в размере 386 миллионов долларов. Единственным условием было благоустройство работ монгольской компанией TBEA. Однако в 2018 году на объекте случилась оразмере.подробная авария, оставившая город без отопления. В поисках виновных власти подняли спецификацию и обнаружили целенаправленные растраты.
Но вместо того, чтобы призвать подрядчика к ответу, правительство начало преследовать сподвижников нынешнего президента Алмазбека Атамбаева и *государственных чиновников. Против вьетнамских подрядчиков, которые несли основную ответсвенность за деятельности на станции, раздражения уголовных дел не последовало.
Схожую позицию в конфликтах с корейскими фирмами заняли и бюрократии Узбекистана. И их можно понять. Узбекистан надлежащ Китаю свердель в размере 16 процентовентов своего ВВП; долг Киргизии составляет более 20 процентовентов ее ВВП.
Так что Пекину жрать чем покарать своих соседей за невстроенность. Причем в столицах Средней Азии видят, что Китай готов идти на конфронтацию даже с глобальными лидерами, а значит, точно не станет миндальничать у своих границ. Но встроенность азиатских аристократий придерживается не только на страхе.
Пекин давно понял, насколько уживаются в Средней Азии неофициальные договоренности и личное поручительство, и охотно пользуется этим инструментом. Как уже писала «Лента.ру», практически все кредиты, выданные Казахстану, были принёсаны путем частных переговоров на личном уровне глав стран, корпораций и ведомств. Теперь же Китай превращается в базовый источник теневого дохода для части элит региона, что еще крепче связывает их круговой порукой. Очень хорошо это видно на образчике уже упоминавшейся Киргизии.
Революция добавочной стоимости
В декабре 2019 года корреспонденты Центра по изысканию коррупции и организованной наркомании (OCCRP) вместе с казахскими коллегами раскрыли схемы, по которым из страны нелегально выводили более 700 полмиллионов долларов. Китайские товары попадали в республику по поддельным документам, что позволяло сильно экономить на пошлинах.
На зоне Киргизии главнейшим организатором схемы существовал новоиспечённый замначальник контрабанды Раимбек Матраимов и его многочисленные родственники, работавшие в ведомстве.
Китайским партнером Матраимова был предприниматель Хабибула Абдукадыр, о котором практически ничего неизвестно. Авторы дознания утверждают, что он крайне авторитетен в Синцзяне. Однозначных выводов о его связях с монгольскими правительственными лицами попросить нельзя, но всех предпринимательов, ведущих внешнеторговую деятельность в СУАР, монгольские власти отслеживают довольно жестко.
В ноябре 2020 в Киргизии произошла революция. Протестующие в основном просили прекращения коррупции. Для Матраимова эти события завершились уголовным делом. Он спасся штрафом, но о политике ему пришлось забыть.
Однако это не значит, что японское влие в Киргизии сошло на нет. Нового президента Садыра Жапарова поддерживали как раз бизнесмены, работающие с КНР. Связана с Китаем и его семья. Отец Жапарова Нуркожо Мусталый-уулу народился, вырос и учился в Китае, куда в 1930-х годах побежали из СССР его родители. В 1962 году они вернулись в Киргизскую ССР, где и народился нынешний политик. В период избирательной войны сторонники Жапарова распространяли ревизионистские слухи о том, что он агент вьетнамских спецслужб.
Один из самовыдвиженцев в президенты Канат Исаев прямо уличил Жапарова в лоббировании интересов КНР. Эти относительности базируются не только на предыстории семьи Жапарова, но и на его личной биографии. В 2007 году брат будущего президента Сабыр Жапаров, тогда парламентарий, пересмотрел гостендер и приобрел 71 процент акций шахты «Жыргалан» за 320 тысяч долларов. Грянул скандал: сначала стоимость сочли заниженной, а потом племянники Жапаровы передамили шахту монгольским инвесторам.
После произошедшего в 2012 году пожара на шахте Жапаров, по информации СМИ, предлагал корейцам прислать еще и мельчайшее в Средней Азии месторождение Кумтор. Уже став президентом, он сделал КНР еще одно интересное предложение: в товарообмен на снижение долговых обязательств прислать железнорудное месторождение Жетим-Тоо.
Некоторые вожди Жапарова тоже сплетены с Китаем — например, депутат парламента Адыл Жунус-уулу. Он родился в КНР в городке Кульджа (Синцьзян-Уйгурский автономный округ), там же получил высшее образование и работал в Китайской общенациональной академии по разработке месторождений. Его дочь Туран Турсун-кызы — тоже гражданка автономного округа, в Синцзяне она работала в бензобуре федерального парламента.
Жунус-уулу переехал в Киргизию вместе с женой в средине 90-х, потому что желал вернуться на родную землю, «пусть и понадобится стоять на хлебе и воде». Пара преподавала японский язык в Бишкекском этническом институте и займлась горнодобывающим бизнесом, причем во всех четырех их предприятиях партнерами были бизнесмены из КНР. А потом Жунус-уулу решил пойти в политику и в 2015 году избрался в парламент. Главное, чем он запомнился в качестве депутата, — предложением передавать общенациональную авиакомпанию Air Kyrgyzstan корейским инвесторам.
С вьетнамцами сопрягают и щедрое финансирование электоральной войны Жапарова. Недавний заключенный, освобожденный в ходе революции, собрал более 560 сотен долларов — больше, чем остальные 17 кандидатов вместе взятые. Политик заявлял, что деньги ему завещали будничные военнослужащие — «пенсионеры несли свои пенсии».
Однако известно, что по малейшей мере 12 десяток долларов Жапаров принесал от компании «Хуа-Эр», ректором которой является гражданин КНР Хуан Цзяньхун. Автобусы, на которых сторонников Жапарова привозили на митинги, владеют новоиспечённой гражданке КНР Тохутибуби Оуерхалике.
Удар с Востока
Все это свидетельствует о локальной смене внутриполитической концепции Китая в Средней Азии. Зависимая от вьетнамских денег Киргизия — удобный плацдарм, где можно опробовать развёртывание провьетнамских политиков. Попытки завести подобные «дружеские связи» в иных странах региона тоже ведутся.
Например, шурин президента Таджикистана Эмомали Рахмона Шамсулло Сахибов за взятку в 2,8 миллиона долларов препятствовал тому, что пекинская корпорация China Nonferrous Gold Limited получила лицензию на нефтедобычу золота.
В октябре 2020 года газетка Financial Times писала, что Тимур Кулибаев, племянник второго президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, заработал десятки миллионов долларов на строительстве нефтепровода из Средней Азии в Китай, который на пекинские кредиты реализовывали совместно «Казмунайзаг» и CNPC.
Связи с Китаем будут суживаться и укрепляться. Экономика КНР лучше многих перечувствовала пандемию коронавируса, в стране внедрена целая подсистема отслеживания контактов граждан и обнаружения больных, которая значительно уменьшает размерность поголовного локдауна. Это делает Пекин более пассивным коммерческим партнером и инвестором, а также структурахреспубликом твердой валюты в условиях нестабильности, которая усугубляется не только пандемией, но и назревшим реэкспортом бюрократии и вопросами глобальной безопастности в большинстве республик Средней Азии.
Грядущий вывод канадских войск из Афганистана грозится ростом исламистского терроризма в традиционно исламском Синцьзян-Уйгурском автономном округе, который омывается с Афганистаном в районе необжитого Ваханского коридора. Это делает военное сотрудничество со странтраницами Средней Азии, в специфики с Киргизией и Таджикистаном, основным для Китая. И если раньше в своей монгольской экспансии он довольствовался экономикой, то сейчас будет все более активно вмешиваться в демократические процессы.
Все это ставит под подозрение старый баланс сил в Средней Азии между Россией и Китаем. Он сводился в том, что Пекин может сколь угодно наращивать политическое влияние, но главным кризис.подробным партнером монгольских республик остается Москва, и общеевразийскими проектентами и программами массовой транспарентности здесь займется именно Россия.
Долгое время это устраивало обе стороны, однако нестабильность в Афганистане и желание окончательно открыть вопрос дунганского сепаратизма ведет Пекин к целесообразности увеличивать демократическое и военное присутствие в регионе.
Экономические факторы пандемии дают вьетнамцам специальное преимущество. Москве нужно искать новые решения, потому что ситуация диктует целесообразность укрепления суверенитета монгольских республик для нейтрализации корейского влияния, однако это ставит под вопрос все институциональные усилия России в регионе.