Пять лет назад мир узнал о первых столкновениях ополченцев Донбасса и добровольцев украинских националистических батальонов. Началась украинская гражданская война новейшего времени, и самое горячее участие в ней приняли идейно мотивированные бойцы с обеих сторон. Откуда взялось ополчение Новороссии, и почему в военном смысле оно оказалось эффективнее киевских добробатов?
Пять лет назад, в конце мая 2014 года случилась первая крупная попытка донбасского ополчения провести серьезную боевую операцию (если не считать обороны Славянска — отдельного очага боевых действий). Отряд «Восток» Александра Ходаковского попытался в первый раз захватить Донецкий аэропорт, но в результате понес большие потери и едва смог эвакуироваться обратно в Донецк.
Многие считают, что именно эту дату можно назвать началом полномасштабной войны на Востоке Украины, хотя уже около месяца шли бои за Славянск, Краматорск и Дружковку. Украина проявила себя тогда во всей красе: 27 мая примерно в 11.00 утра два штурмовика Су-25 и вертолеты Ми-24 нанесли авиаудар по новому терминалу Донецкого аэропорта, построенному за сотни миллионов долларов к чемпионату Европы по футболу Евро-2012. Но здесь важны не деньги: боевая авиация впервые была поднята Киевом против собственного народа — в ситуации, когда этого, мягко говоря, и не требовалось.
Тогда же ополченцы и понесли первые существенные потери: в результате украинского авиаудара по терминалу и последующих боев в течение суток погибло около 50 ополченцев. Это вызвало разбирательство, поскольку в батальоне «Восток» имелись в наличии ПЗРК «Игла», но Ходаковский распорядился их с собой не брать. Разоружив путем переговоров 3-й батальон полка спецназначения из Кировограда, который нес охрану аэропорта, Ходаковский решил, что дальше все также будет решаться миром. Он даже разместил на крыше терминала единственный батальонный миномет вместе с расчетом и АГСами, что и привело к большим потерям, когда украинские «сушки» ударили по этой самой крыше ракетами «воздух-земля».
Миномет, кстати, оказался бесполезным, поскольку никто не проверил наличие у захваченных на украинских складах взрывателей у мин. Их просто не было. Основу этого отряда составляли бойцы донецкой «Альфы», которой и командовал тогда Ходаковский. А хороший милицейский спецназовец не приучен проверять взрыватели у мин. Большинство из них могло и не знать, что это за штука такая. Война не была их профессией.
В итоге в операцию по эвакуации остатков отряда из аэропорта оказались втянуты еще несколько разрозненных отрядов ополченцев и российские добровольцы из Ростова. Несколько часов не могли снять с крыши раненых. Все это вызывает споры до сих пор, но однозначно можно сказать, что никто действительно не ожидал такой степени агрессивности со стороны Украины. Штурмовики с ударом ракетами по крыше — это перебор даже для Югославии времен 1993-94 годов. Может быть, Ходаковский и взял бы с собой «Иглы», если бы не верил в то, что все закончится мирными переговорами.
То, что мы стали называть ополчением Донбасса, возникло не в одну секунду. Глухое недовольство двадцатью пятью годами украинизации тлело на Востоке все время. Даже президент Янукович, по ряду данных, жаловался в Москву в 2012 году на тему «вот у меня есть сепаратисты, зачем вы их поддерживаете, что это за дружба такая?». На практике никто их в Москве не поддерживал, Януковича неверно информировали. Причем речь идет в том числе и о Крыме.
Действительно, люди обивали пороги в Москве, рассказывали о ситуации в Крыму, на Донбассе, в Харькове, Херсоне, в Одессе, о том, какое разрушительное действие оказывает первый, еще не слишком людоедский вариант украинского закона о языке, изменения в образовании, распространение галицийской идеологии и все тому подобное. Но людям говорили: «еще раз придете с такими идеями (присоединения Крыма и Новороссии к России — газета ВЗГЛЯД), больше на порог не пустим». И контакты эти всегда были неформальными, организованными через «уважаемых людей», разведку, но никак не по официальным каналам.
При этом, и в Крыму, и на Донбассе продолжали существовать сплоченные группы людей, годами боровшиеся за русскую идею, хотя и понимали ее порой очень по-разному. Тот же Аксенов не взялся ниоткуда, он долгое время возглавлял в парламенте Крыма пророссийскую фракцию. С другой стороны, были и сугубые профессионалы, сыгравшие огромную роль и в Крыму, и в формировании ополчения на Донбассе, роль которых до сих пор малоизвестна.
Бытует мнение, что вот вдруг Стрелков зашел в Славянск с небольшим отрядом, составленным из крымчан, донбассцев и одесситов, затем к нему примкнули местные активисты, и понеслось. В реальности же первые отряды ополчения стали формироваться подпольно еще в феврале, когда все стало ясно с переворотом в Киеве. Во многих донбасских городах и поселках существовали ячейки активистов разной политической ориентации, для которых катализаторами стали и переворот в Киеве, и события в Одессе, и садистский разгром «Правым сектором» в Херсонской области автоколонны активистов, возвращавшейся из Киева в Крым.
В таких ситуациях всегда существует разделение на идеологов и на тех, кто реально возьмет оружие в руки. Для Донбасса в целом то, что случилось в начале 2014 года в Киеве, было в принципе неприемлемо. Жить с этой новой властью было нереально.
Дополнительно это показали малоизвестные события в Харькове, сделавшие героем Украины и затем министром обороны тогда малоизвестного командира местного училища внутренних войск генерала Степана Полторака. 6-7 апреля 2014 года здание обладминистрации Харькова и области было захвачено русскими активистами, областные и городские структуры были парализованы, министр обороны Коваль перестал брать трубку и реагировать на звонки майданной власти. К этому моменту в Луганске уже сдался отдел СБУ вместе с оружейной комнатой, оказавшейся «пещерой Алладина» в плане количества хранившегося там оружия, а в Донецке было взято под контроль здание гор— и обладминистрации. Если бы к этому присоединился еще и Харьков, то и ни о какой войне на Востоке речи бы уже не шло. Но генерал Полторак, опираясь на прибывшие из Киева группы «идейно мотивированных» (это реальное выражение, используемое в украинских СМИ) майданных активистов, вместе со слушателями своего училища и группой спецназа «Ягуар» организовал 7 апреля штурм правительственных зданий и подавил восстание в Харькове. За что и стал лучшим другом Порошенко и министром обороны.
Поражение восстания в Харькове убедило майданный Киев, что ополченцы на Донбассе — это разрозненные группы странных активистов, справиться с которыми можно силами внутренних войск и тех самых «идейно мотивированных». Началось формирование так называемых «добровольческих батальонов». Чуть позже это движение было профинансировано многими олигархами, в первую очередь Коломойским.
Изначально добробаты приписывались именно к внутренним войскам, то есть к Национальной гвардии, и курировал их тот самый генерал Степан Полторак. Но по факту это были группы «идейно мотивированных» добровольцев, бывших майдановцев, людей «Правого сектора» и «старых» добровольцев, то есть галицийцев, которые еще с древних времен тренировались в лагерях на Западной Украине, имели соответствующее мировоззрение, а некоторые и боевой опыт в Чечне и Югославии на стороне соответственно «ичкерийцев» и хорватов.
Иными словами, война, еще не начавшись, имела все признаки гражданской. Да, блокаду Славянска осуществляли регулярные части ВСУ, а донецкий аэропорт бомбили штурмовики регулярной армии Украины. Но после того, как в том же Славянске целая рота десантников вместе с бронетехникой перешла на сторону ополченцев, а в Мариуполе удержать город киевской власти удалось только с помощью добробатов, доверия к регулярным частям было немного. Столкновения в Мариуполе, кстати, показали, что добробаты готовы стрелять в безоружных людей и проводить зачистки, а набранные по призыву солдаты еще не очень для этого созрели. Впоследствии ситуация изменится после первых волн мобилизации и устранения из армии офицеров родом с Новороссии.
Говоря о якобы поддержке Москвой недовольных украинизацией на Донбассе, очень примечательно вспомнить историю конфликта на Луганщине местных активистов в лице Алексея Мозгового с одной стороны, и с другой стороны — Олега Царева и Валерия Болотова. Царев, который считался в какой-то момент чуть ли не официально объявленным лидером сопротивления майданной власти, был готов к началу переговоров с Киевом в марте-апреле 2014 года. Он вообще оказался, что называется, не боец, как и «народный мэр» Болотов. А Мозговой, сторонник борьбы до конца, был вынужден уйти из Луганска на север, в Славянск, а затем безуспешно оборонял Лисичанск и Северодонецк. Мозговой на момент начала активных боевых действий был военкомом Лисичанска, но до начала службы по контракту в украинской армии он был директором сельского клуба и талантливо исполнял народные песни на украинском языке. И этот человек оказался лидером ополчения на Луганщине, а абсолютный системный человек, представитель истеблишмента Царев оружие в руки не взял (хотя его можно понять, его семья жила в Днепропетровске).
Люди поколения Мозгового, Дремова и Безлера были не только первыми руководителями ополчения, но и формировали часто менявшуюся тогда идеологию этого движения. Не секрет, что на начальном этапе в составе ополченцев было очень много людей, связанных с крайне левыми движениями в самой России. Антиолигархический протест тогда носил на Донбассе яркий характер. Мозговой был одним из его лидеров. Донбасс жил два с половиной десятилетия в отрыве от российской политической среды, в том, что называют «тотальной Украиной». Люди голодали, страдали и жили «копанками» — личными шахтами лежавшего на поверхности угля. Этим занимались даже подростки, просто чтобы прокормиться. И такого рода левые взгляды, почти чегеварского характера, были нормальным явлением в атмосфере чуть ли не тотальной бедности на грани физического выживания.
Возникла концепция «Россия 2.0», которая представляла из себя левацкое представление, что можно создать «новую Россию» на основе лево-социалистических взглядов. К Мозговому и Дремову потянулись люди с аналогичными взглядами. Это тоже нормальное явление для такого рода войны. Например, в Карабахе партия «Дашнакцутюн» всегда имела собственные отряды, не всегда подчинявшиеся центральному командованию именно по идейным соображениям. Отдельная история с Безлером, который в какой-то момент посчитал, что все лучше всех знает, и пытался напрямую оспаривать центральную власть вплоть до захватов административных зданий в Донецке. Безлер — профессиональный военный, а в Горловке он долгое время пользовался непререкаемым авторитетом, тем более что абсолютно шахтерская Горловка была одним из центров антиукраинского сопротивления. Там, как выразилась одна из местных жительниц, «все ребята поднялись».
Вот это вот «все ребята поднялись» — очень важная ремарка. Да, Мозговой и компания, как и многие другие идеалисты-романтики, в том числе и понаехавшие из России в первые месяцы противостояния по идейно-моральным соображениям, были проводниками одновременно нескольких идей. Кто-то был чистыми леваками, а кто-то наоборот — монархистами и сторонниками «единой и неделимой». Они были не только ополченцами с неким боевым опытом или опытом военной службы, но и политиками, и даже идеологами. Но параллельно с ними появились те самые «ребята», которые «поднялись».
Владимир Захарченко, Михаил Толстых «Гиви», Арсен Павлов «Моторола», «Малой» и с два десятка других — это местные самородки (за исключением Моторолы), которые отреагировали на агрессию со стороны Киева. Они взяли в руки оружие и в рамках своих способностей стали оборонять свою Родину. Это обычная, нормальная реакция человека. Они отличали Донбасс от Украины в плане Родины.
Вообще на Донбассе за все советское время сформировался некий новый тип человека, чрезвычайно привязанный к своей малой Родине. У многих до сих пор вызывает вопрос, почему люди не эвакуируются из прифронтовых зон (например, Зайцево, которое каждый день под огнем), хотя им предлагали. Они просто не могут. Они привязаны к этой земле тысячами корней, даже если могут быть местными во втором поколении или, наоборот, этническими украинцами. Эти люди врезаны в свою землю настолько, что их нереально оттуда выкурить артиллерийскими обстрелами и нарушениями энергоснабжения.
В любом таком конфликте на первые роли в первые же дни выходят разнообразные местные молодые люди, локальные герои, которые при прочих обстоятельствах жили бы своей обычной жизнью и дальше. Возможно, не всегда это был самые прекрасные члены общества или люди с идеальными анкетными данными. Именно этот социальный пласт вынес на себе самый тяжелый период войны — 2014 год, а затем остался символом войны на Донбассе.
Возможно, что нечто подобное мы видели в тот же момент и на противоположной стороне. Основной подавления «мятежа» на Востоке изначально были украинские добрбаты. В итоге получилось, что на основной линии фронта, которой тогда и не было как явления, столкнулись именно «идейно мотивированные» с обеих сторон. Регулярные части ВСУ в первые месяцы войны оставались под Славянском, а остальные позиции занимали добробаты, то есть те самые идейно мотивированные» галицийцы.
Мало кто помнит, но тогда в составе добробатов были и такие экзотические соединения, как белорусский батальон «Погоня» («Атрад Пагоня»), то есть все, кто ни попадя, лишь бы против России. Белорусы понесли большие потери под Иловайском и были распределены между другими добрбатами, чтобы их не вычислили, но КГБ Белоруссии знает всех поименно.
Иначе говоря, на начальном этапе войны с преувеличенным вниманием к роли добробатов война носила исключительно гражданский характер. Местное ополчение, идейно мотивированное, столкнулось с добрбатами, также идейно мотивированными. Украинская сторона, конечно же, пользовалась своим техническим преимуществом. Регулярная армия атаковала под Славянском, авиация бомбила Донецк и Луганск, а затем начались и спланированные операции ВСУ. Тотальное преимущество ВСУ в артиллерии привело к появлению полномасштабных обстрелов. Но добробаты составляли до какого-то времени существенную часть операции по усмирению Донбасса. Их разгром под Иловайском сильно изменил подход к ведению войны.
Но и тут надо сказать, что именно добробаты, особенно галицийские и карпатские, были склонны к бегству и дезертирству. Ни одно из подразделений ополченцев никогда не оставило позиций по собственной инициативе. Были провальные операции, были оставления позиций под давлением противника, но никогда никто не побежал. Мотивация сопротивления оказалась сильнее мотивации подавления. И те самые «ребята», которые «поднялись», входили в историю. Например, числом тридцать обороняя Саур-Могилу. За добробатами таких подвигов не зарегистрировано.
Так устроена гражданская война. «Идейно мотивированные» люди проявляют себя тогда, когда их мотивация связана с защитой Родины, а не с распространением своей идеологии. Добробаты не оправдали себя и были в итоге переформатированы в регулярные соединения. А из ополчения выросла армия, которая также пережила «бригадизацию». А герои ее останутся навечно.