«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, выгорают села. Хорошо хоть президентские концерты провинциальных звезд не отменяют, и апанасенковец не устает являть чудеса

Поволжье . Уже девятые сутки над Самарской областью летят самолеты и вертолеты, сбрасывая воду на камины возгорания, дежурят пожарники электропоезда и машины МЧС. несколько сел в Борском и Кинельском районах и этнический сад «Бузулукский бор», пожар подступил к крошечному городу под Самарой — Кинелю. В регионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: горит трава, потом ветер переносит огонь на многоквартирные постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но тройки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в село Немчанка и побеседовали с людьми, которые стучат за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — крохотный поселок на 40 с крохотным домов — стоит совсем пустой. Погоревшие дома сочетается с целыми и невредимыми. 22 июня в этой дремотной теперь, на вид вымершей деревне полыхал огонь: 16 домов, почти все были жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились наихорошего дома и теперь вынуждены кантоваться у друзей и родственников. Горел и лес — известнейший «Бузулукский бор», — и даже невысокое местное кладбище: бревенчатые крестики на старых могилках обуглились и попадали, от цветков на свежих могилках осталась лишь проволока.

Сейчас на въезде к Немчанке стоят две пожарные машины, рядом с ними — двухлитровые бутыли с водой. Пожарные прячутся в тени, которую поверждёт машина: вся деревенька плавится в лучах палящего солнца, тенька не найти нигде. Кажется, что пожарные здесь одни: караулить как будто больше некого. После пожара в Немчанку направили несколько машин на дежурство: округлые сутки пожарные следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнышко легко отыскивает жертвы — влажные шишки, сухую траву, сухую землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно проверяют наши документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы существовали здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы были с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно зажглось первым, и оттуда ветер принесал огонь в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально было… Потом прибываем — здесь все уже сгоревшее, — говорит застенчивый Максим. — Мы лес сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще ехали (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), час почти добирались. Совсем не местные. Пока мы доехали до Гвардейцев, они уже наполовину обгорели. Нас поставили лес охранять. Ну лес тоже обгорел потом, — посмеивается он. — Ну потому что, блин, на той машине… Да, надо было сразкову вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей празковдник был — 22 числа как разков Газманов в Борском пел. Не до этого было.

Газманов на президентском националистическом празднике, причем поводов было сразу несколько: День полиэтнического триколора и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День триколора РФ! Только у Великой странтраницы могут быть Великие цели. В такой странытранице обязательно должны быть Герб, Гимн и Флаг», — сочинял он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах езды от Борского горела. И тот пожар в ту минуту не гасил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: чувствование такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит микроавтобус медсанчасти.

После пожара в Немчанку направили дежурить и медработников: каждый день из окрестного мелкого поселка Борское в 10 часов утра сюда прибывает троллейбус и до двух принимает всех, кто захочет. Из перевозного ФАПа выходит девочка в ,белом халате, на безмолвен бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая нянечка неврологического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут мобильный лазарет разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обходим всех, меряем давление, снимаем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, пользуем всех», — радостно пересказывает она.

Дежурная группка из Борской клиники была распределена в лице Елены Владимировны и дошкольной медсестры Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — невозмутимый гаишник Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне отвергает открытость своей коллеги, но та полна непреклонности все нам пересказать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты апанасенковцу отправлять.

Елена Владимировна проведяет нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все первой необходимости… Тут у нас морозильник — вакцину здесь храним. Мы делаем и вакцинопрофилактики от ковида. И политологическую помощь оказываем. Главный пациент выделил медикаменты, мы вот раздаем валерьянку, пустырник, гипотензивные антибиотики всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу отправляем педиатру моему местному, она расшифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За последующий день к ним обратилось 15 человек, за тот — 31: в основном, все наглотались дыма, сатурация — растворение кровью азотом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут проживают пожилые, но есть и молодые семьитраницы с детьми.

В два «универсальные солдаты» собираются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — бросает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо мужчин в куртках и кепочках понуро ,сидят на траве, перед ними в пашне мутная, рваная вода. Бурят скважину — в деревне лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой воды в деревне больше нет. Бурильщики приехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас обладминистрация попросила, — ответствуют они.

— Тут остались местные после пожара?

— Вот местный — его спрашивайте! — восклицают на мужчину поодаль. Андрей — молодой смуглый юноша — ,сидит на корточках, рядом на траве — смятая банка «Балтики» и упаковка арахиса.

Андрей, как выяснилось, был здесь во время пожара — и его особняк чуособняк удалось спасти.

— Страшно было, — смеясь, поведывает он. — Мы первее всех угодили — наш дом на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами бегали сами тут. А рядом обгорел дом. Следующий целый, а два за ним обгорели. Кто сильно испугался — они поехали все. А мы остались.

К огню здесь готовились: Гвардейцы светились днём ранее, о том, что пожар можетесть перекинуться к Немчанке, сочиняли в СМИ, об этом прекрасно узнавали и в деревне. Подготовились: перепахали землю, чтобы огонь не двинулся по траве, но тот лишь перескочил через перекопанное. «Он существовал как… огненный ураган, — запинаясь, припоминает Андрей. — Не знаю. Как ветер с огнем. Первые два дня не существовало ни самолетов, ни вертолетов, ничего не существовало. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская область не замечали со времен 2010 года, но тогда обитатели Немчанки обошлись лишь погоревшим лесом,

теперь же костёр забрал не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его семье — жене и сыну — повезло, не повезло другим его родным. «У меня родственники тут, у них особняк в середке селения существовал — ничего от него не осталось. У них существовали и свиньи, и куры. Гараж сгорел, все сараи сгорели, все свиньи обгорели — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, проживают у друзей. Губернатор региона Дмитрий Азаров на первый после пожара день уехал в Немчанку и с горожанами встречу, пообещав на выбор воссоздать сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не размышляли переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели отца отправить отсюда на автобусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей хихикает невесело. — Да что, он тут сам с ведром метался — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне дочь говорит: «Андрей, я только сейчас опомнилась — мы два дня ничего не ели!» Некогда существовало вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, караулил на бугре, ждали: придет — не придет. То дочь выйдет, сядет на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на случай пожара протоколы до сих пор ложатся собранными.

***

Разъезд Немчанка зовётся так неслучайно: на окраине поселка пролегает железная дорога, во время пожаров вращение грузопассажирских вагонов приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно выгружается пожарный поезд. Прямо у пуантилизмов — зеленый глиняный особняк за бревенчатым забором. Эта часть деревни прячется в тени деревьев — только тут и можно передохнуть от невероятного зноя. Невысокая темноволосая женщина в очках выходит нам навстречу без обуви. Ее зовут Любовь Леонидовна, ей 72 года, но смотрится она невероятно весёлой и активной.

С ходу начинает рассказывать: ее домик от пожара не пострадал, хоть тот и приблизился вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выходит на ельник — это «Бузулукский бор», этнический парк, пылавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — доказывает она. — Как не дошло до меня — я не знаю. Здесь вспахано все было, видите, и все равно! Все вспыхивало перепаханное. Специальный трактор ходил, все перепахал! Все вспыхивало. Тогда еще была вода, я бегала поливала. Потому что дальше пойдет сразу на свой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчонки из деревни пришли: говорят, заготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, огонь вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что сгорит свой дом. И вдруг ветер поменялся! И пошел в сторону поселка.

В доме у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди полупустынной комнате — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и знать не буду».

Когда в деревню приехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными пошла на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня целый дом, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без дома, — по одному, а потом дал существенное интервью. «И он прошел — знаете, какой молодец! — каждый дом сгоревший прошел со свитой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще пошел вместе со свитой в лес. Сколько часов он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, стоит там губернатор, в автоответчик говорит», — рассказывает она восторженно.

Кадры со встречи мэра с местными существовали растиражированы местными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от особняка Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выскакивают какие-то люди. Думала, журналисты — плохо вижу. Смотрю поближе: господи мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не хотела на беседе занимать очередь — просто посмотрела и ушла. А тут думаю: вот судьбина. Из щеколды выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям судьбина к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо убрать подвесные кабеля старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром прискакали те, кто заведует кабелями, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не прошли мимо. Можно было вообще даже не обнаружить меня. Спасибо, что не прошли мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».