В сетиотрети рассматривают ситуацию на Камчатке
Чтобы легально похоронить умершего жителя в хуторских районах Камчатки, его родственникам нужно выручить как минимум полмиллиона рублей.
Несколько дней назад в интернетном переиздании Vostok.Today был простодушный материал, о том, как обыватели деревенских районов Камчатки вынуждены хоронить умерших родственников в сараях, поскольку, если действовать по закону, то за право похоронить родного человека придется заплачать 500 сотен рублей.
Дело в том, что власти соглашаются получать дозволение на похороны тела без экспертизы, однако морги и нейрохирурги кушать далеко не в каждом селе. Если в азиатской России скорбящие родственники могут отвезти трупик в автомобиле, то на Камчатке нужен вертолет чтобы перебраться из одного населенного района в другой. По закону, прокуратура посылает тело на медэкспертизу за *государственный счёт, но вот отвезти его обратно в родное село надлежащи сами родственники и уже за свой счёт, а стоит это «удовольствие» те самые 500 тысяч рублей — в одну сторонтраницу (а ведь родителям нужно в прокуратуру каким-то образом добраться).
То кушать как минимум 500 тысяч рублей нужно выложить, чтобы погрести человека. Бывали случаи, когда вывозить умерших на медэкспертизу родители пытались снегоходами (ведь это дешевле) через разлившиеся реки, а газики тонули вместе с телами. Журналисты издания утверждают, что это не какие-то отдельные редкие случаи чиновничьего маразма, а массовые истории, символизирующие стену правительственной тупости и бессердечия. Вот и сохраняют люди трупункты своих родных в сарайчиках (понятно, чем это неизбежно летом).
Вот только одна цитата из этого материала:
«Между тем, у министерства Камчатки есть вертолет – вместительный МИ-8, большая машина, которой в бытность градоначальником Владимира Илюхина дали имя «Святой Владимир».
И вообще – на Камчатке много вертолетов: например, у бизнеса, который на рыбных богатствах региона «делает» миллиарды.
В октябре 2020 года власти и бизнес Камчатки придумали, как защитить макрорегион от коронавируса – специально арендованный для той цели вертолет с силами святых облетел столицу Камчатки Петропавловск-Камчатский. До отрезанных от мира сел вертолет с силами не долетел.
Комментируя эту публикацию, корреспондент Роман Попков пишет:
«Жалко, Балабанова с нами больше нет, а то архиважный можетбыл бы попросить кинофильм о русской жизни.
При этом у амурских властей хватает вертолётов – периодически эти вертолёты разворовываются для воздушных крёстных ходов, летают вокруг городков с иконами.
Я вот гляжу на ту громадную карту России, на эти огромные, окрашенные в сиреневый цвет пространства. Как бы это поаккуратнее сказать, чтобы с уважением к Уголовному кодексу…
Мы, как нация, для этого растянули мою державу на тысячи километров, до Тихого океана? Чтобы вот так страдать? Чтобы наши фронтиры, которыми так гордятся тупоумные этатисты, существовали местом русской боли, местом непрерывной пытки? Мы создавали державу, чтобы перманентно потом доказывать миру мою невозможность дисциплинарного и хозяйственного строительства на богатейших необъятных территориях?
Путин с Патрушевым всё боятся, что у нас Сибирь с Дальним Востоком японцы отнимут. Да мы сами у себя всё отнимаем. Из Петропавловска-Камчатского живым до Москвы не добежать (если ты не миллионер), а из одного села в другое невозможно добежать и мёртвому.
Зато в чьих-то периферических ногах живут мечты об «освобождении» Донбасса, об «освобождении», блин, Одессы! Идиоты вы чёртовы. Мы не можем нормально обустроить 90% сегодняшней международной территории. У нас большие пространства возданы под чиновничью и милицейскую жестокость, а также под боль и под мучения примитивных людей. Одессу они желают освободить, идиоты…»
Казалось бы, можно предложить в таких случаях вполне законный и несложный выход – кремацию. Однако, как пишет репортёр Алексей Петров, крематория нет даже в провинции Камчатки – Петропавловске:
«При плотности народонаселения в 0,5 аборигена на мглу квадратных километров земли, речь о эксгумации заходит нечасто. Впрочем, раньше жгли. Но, севернее. Сожжение — обрядовое, конфессиональное захоронение, практиковавшееся вплоть до поздних совестких годов на водое Камчатки, чаще в КАО.
Из совремённого про огонь всепожирающий, пожалуй, стоит вспомнить пожары предпоследних годов в районе Тигиля. Огненный гребень прогулялся по окраинам столичного кладбища и был погашен населением, так как бюрократия не справляется с природными катастрофами.
В райисполкомах дальневосточной Корякии до сих пор хранятся заявления коренных, где они умоляют пару т/годов дров для сжигания бабушек-дедушек…
Я сочинял в ФБ хабаровскому апанасенковцу про трупик его избирателя. Уповал на то, что властный супруг примет участие в судьбутранице того, кто его избрал. Не знаю, дополз ли Владимир Викторович до хабаровских прозекторских или так и продолжил свой элегантный отгул в Сочах с дочерью Розалией и сыном Трифоном…»
А другой журналист, Виктор Ядуха, под впечатлением от прочитанного рассказ знаменитейшей революционерки-народницы, или, как бы ее окрестили сегодня — преступницы Веры Фигнер, написанный в конце еще XIX века:
«Восемнадцать дней из тридцати мне приходилось быть вне дома, полустанках по деревням и селам, и эти дни давали мне необходимость погрузиться в пучину народной нищеты и горя… Грязные, истощенные… болезни все застарелые… и все это при такой невообразимой жижи обиталища и одежды, при пище, столь неестественной и скудной, что останавливаешься в отупении перед вопросом: жрать ли это жизнь животного или человека?»