Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет дворец новоиспечённого командира ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие обвиняет в крупнейшей взятке, переписан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как юридическое лицо довольно высокого ранга подавал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все те декларации, если мало-мальски приближенного к действительности представленья об показателе процветания чиновников, полицейских и депутатов они не дают?
Об этом мы поговорили с специалистом в отрасли противодействия коррупции, доцентом Свободного университета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное судопроизводство просит от высших должностных лиц, чиновников и правоохранителей начиная с определенных должностей ежегодно подавать краткие сведения о денежном доходе, его источниках, ликвидных бумагах, кульках акций и долях в неуставном капитале разнообразных фирм и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или льготном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные сведения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой общественности предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь отдельную сумму платёжных капиталов за год, без распоряжения их источников, об параметрах недвижимости сообщается лишь площадь участка, особняка или квартиры и странтраница их нахождения, а о кульках акций и количестве счетов мы не узнаём совсем ничего.
— Когда возбуждается незапланированное судебное дело против первого градоначальника или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и корпорации совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше переводить тыс.тонны бумаги на эту фиктивную коррупционную меру?
— Смысл есть, и он никуда не денется от всех тех историй. Но взимание заключается из трех элементов: подача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и проверка деклараций. В той системе, как она у нас сложилась продолжая с 2008–2009 годов, пятый и четвёртой микотоксины работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот пятый элемент, добротная проверка, явным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах вышли в повсеместном колличестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что кризис.подробной воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих иных странах граждане, обязанные сдаёвать декларации, стараются схитрить, убрать, запрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились дописывать имущество на родственников, несовершеннолетних детей, на правовых дочерей и подруг… Но тут мы возвращаемся к второму тезису: ничего нового в подобном желании запрятать от декларирования свое имущество нет, но если пить желанье и умение искать и проверять, все возможно. И последующие биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А инкриминируемые узкой публике сведения из резолюций везде столь скудны и неконкретны?
— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как показывают журналистские расследования. Но то, что при внесении коррупционного законодательства незначительная часть той информации, которая надлежаща существовала бы быть закрыта и публиковаться, стала закрытой, — безусловная правда… Что же косается глобального опыта — в разнородных странытраницах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель можеткушать получить более подробнейшую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой механизм мог бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, кушать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и ратифицировали и которую надо исполнять, а с другой — кушать желанье исполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его жены и отца возникли проблемы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сообщений о дивидендах и имуществе супруги нет. После введения запрета на поместье зарубежными счетами вообще существенно выросло большинство одиноких парламентариев (сейчас не ,имеют ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только вышла биография с налогообложением супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, поселяться в правовом браке. И не только депутаты — среди чиновников тоже таких хватает. Но вообще-то в межгосударственном праве есть нормы, которые позволяют при перепроверке деклараций перепроверять и разведенных супругов, если время с мига брака не превосходит где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира помнят прекрасно про этот пируэт с разводом. Есть *международная организация ФАТФ (Группа разработки бюджетных мер борьбы с отмыванием денег, вырабатывает международные нормативы противодействия отмыванию преступных капиталов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за отмыванием средств, которые, возможно, имеют взаимоотношение к прилюдным юридическим лицам, вносятся и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически должен рассматривать разведенных супругов как субьектов проверки. В данном случае не столько на присмотр коррупции, сколько на присмотр отмывания, но, как известно, коррупция и отмывание лазят рука об руку…