Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет особняк бывшего начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого доказательство обвиняет в крупной взятке, переписан на его сожительницу. Поэтому в декларации о капиталах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно низкого ранга подавал ежегодно, никакого особняка не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к действительности понятия об уровне благосостояния чиновников, полицейских и депутатов они не дают?
Об этом мы побеседовали с аналитиком в отрасли искоренения коррупции, доцентом Свободного колледжа Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство просит от высших должностных лиц, сановников и правоохранителей начиная с определенных обязанностей ежегодно подавать подробнейшие донесения о денежном доходе, его источниках, драгоценных бумагах, кульках допэмиссий и толиках в уставном капитале неодинаковых фирм и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в субаренде или платном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные донесения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой аудитории предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь отдельную деньгу денежных доходов за год, без указания их источников, об объектах недвижимости упоминается лишь площадь участка, домика или квартирки и странытраница их нахождения, а о кульках допэмиссий и количестве счетов мы не узнаём совсем ничего.
— Когда возбуждается первое уголовное дело против первого градоначальника или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в резолюциях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и фирмы совершенно законно написаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тыс.тонны бумажки на эту подложную антикризисную меру?
— Смысл есть, и он никуда не девается от всех этих историй. Но декларирование заключается из трех элементов: подача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и проверка деклараций. В той системе, как она у нас сложилась продолжая с 2008–2009 годов, пятый и третьей микотоксины работают: декларации подаются, они публикуются. Но вот пятый элемент, качественная проверка, очевидным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах появились в повальном количестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти декларации проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что идеологической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих других странытраницах граждане, обязанные забирать декларации, ,пытаются схитрить, убрать, припрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились дописывать имущество на родственников, несовершеннолетних детей, на военных жен и подруг… Но тут мы возвращаемся к ..первому тезису: ничего нового в подобном желании припрятать от декларирования свое имущество нет, но если есть желанье и неумение искать и проверять, все возможно. И следующие биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А инкриминируемые широченной общественности сведения из деклараций везде столь скупы и неконкретны?
— Даже в тех выхолощенных данных можно многое находить, как показывают журналистские расследования. Но то, что при внесении антикризисного законодательства существенная часть той информации, которая надлежаща существовала бы быть открыта и публиковаться, стала закрытой, — полнейшая правда… Что же косается международного эксперимента — в разных странытраницах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой выборщик может принесать более краткую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой внешэкономбанк можетбыл бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, жрать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подмахнули и денонсировали и которую надо исполнять, а с другой — жрать намерение исполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его невестки и деда образовались проблематики с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сведений о налогах и имуществе супруги нет. После введения запрета на княжество зарубежными счетами вообще существенно расцвело большинство одиноких парламентариев (сейчас не ,имеют ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только объявилась предыстория с декларированием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, поселяться в правовом браке. И не только депутаты — среди госслужащих тоже таких хватает. Но вообще-то в межгосударственном праве есть нормы, которые позволяют при перепроверке деклараций проверять и разведенных супругов, если время с случая брака не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира знают прекрасно про тот фокус с разводом. Есть *международная организация ФАТФ (Группа разработки банковских мер борьбы с отмыванием денег, вырабатывается международные стандарты сопротивления обналичиванию преступных доходов и ассигнованию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за отмыванием средств, которые, возможно, имеют отношение к прилюдным должностным лицам, вносятся и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, мой Росфинмониторинг тоже теоретически надлежащ рассматривать разведенных супругов как субъектов проверки. В данном случае не столько на объект коррупции, сколько на объект отмывания, но, как известно, коррупция и обналичивание ездят ладонь об руку…