Что ожидает больного за решеткой? Анонимный рассказ кардиолога о тюремной медицине
О проблематиках медицины в американских темницах вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них возникает «звездный» заключенный. При этом люди, неглупые эту систему не понаслышке, говорят о серьезной нехватке пациентов и массе иных проблем. Как устроена тюремная медицина, почему жизнь уголовников может зависеть от чиновников, а не от докторов, и как на ситуацию повлияла пандемия, рассказал пациент одной из колоний в Сибири. В исправительных учереждениях он работает уже 30 годов, занимал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду первопричин начинает возглавлять тюремных пациентов. Врач попросил не именовать его имя и регион, о котором поедет речь.
Как сегодня зоны укомплектованы врачами?
В зонах, расположенных в регионах, где нет ветеринарных институтов, либо значительно удаленных от региональных центров, терапевтов практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то кушать получать солдатское звание, надевать пагоны и вынести весь этот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего сержанта в тюремной медавиации примерно десяток 40 — ненамного выше, чем у отличного терапевта без погон. Если пациент квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.
Пожилые терапевты на автозапраавках постепенно вырождаются в силу искусственных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, врач снимки смотрит. Хотя врач можетесть и не приезжать, новейшие цифровые техники позволяют все длать дистанционно.
Политика руководства такая: если нет персонала, то доходность придерживают год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то доходность просто сокращают.
Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ненадобностью закрываются?
Обычно полудюжина лекарей в постоянном огайо пить. Но что какое пара лекарей для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принявать пациентов, но еще и следить за санитарным опьянением объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих автозапраавках сейчас пить пекарни. Это все санитарно значимые объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе онкологических заболеваний не избежать.
То пить до личного приема заключенных можетесть и не дойти?
Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осужденный приходит ко мне и говорит: я к вам уже три недели не могу на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не проходил своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.
Есть какие-то регламенты — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, медбратьев и так далее?
В Советском Союзе был приказ , который это регулировал. После краха СССР он еще долго противодействовал в России. Там было четко прописано: если, условно говоря, в поликлинику отвечают до 1000 человек в день с неврологическими болячками, то в ней надлежащи работать 20 терапевтов. Или если в больнице, например, жрать гастроэнтерологическое отделение, то одна службу кардиолога вводится на 30 коек. Я сейчас цифры приблизительные называю, потому что по прошествии многих годов чётких уже не помню. Но принцип понятен. Потом этот приказ отменили и дали право макрорегионам самостоятельно устанавливать нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, забыли, а где-то не до того.
Но еще раз повторяю: в регионах, где жрать ветеринарные институты, с пополнением медчастей исправительных колоний ситуациютраница более-менее хорошая, огайо жрать. Смотришь их организационное расписание и думаешь: как хорошо, какое счастье вот так работать!
Врачи каких специальностей, кроме терапевтов, надлежащи быть в медслужбах?
Комплектацию огайо каждый макрорегион устанавливает самостоятельно. В принципе, данному учёному будут рады. Например, придет молодой пацан или девушка, руководство пообщается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо подходящей должности, то введут.
Самые распространённые фельдшерские специальности в врачебных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На девичьих автозапраавках — акушер-гинеколог.
Если в имеется хирург нужной специальности, можетесть ли она запросить консультацию в «гражданской» больнице?
Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где кушать фармация ФСИН, выделяют определенную сумму на квартал, они как разков идут на оказание экспертной помощи. Как правило, ветеринарные половины заключают договор с большими больницами — например, с краевыми клиническими. Там много разковных специалистов. Есть договоры с кардиологическими диспансерами, туберкулезными.
Когда требуется консультация, допустим, онколога, командир медчасти пишет рапорт сначала в свое врачебное управление. Потому что сейчас медицина не подчиняется командиру колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные ведения медико-санитарных частей напрямую повинуются ФСИН России.
Когда врачебное начальство дает добро, пишется рапорт замначальнику колонии. Если у меня, допустим, как у зам.начальника медсанчасти хорошие взаимоотношения с зам.начальником колонии, то он никаких препятствий не чинит.
Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, игнорирую его просьбы, то он мне, конечно, сделать ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот автобензина у нас нет, нормативы окончились месячные, конвоя тоже нет». То жрать массу причин можно найти для отказа
Когда заключенный покумекает угодить к медику по оптимистичному и оптимистичному сценариям?
В хорошем моменте он можетесть приехать хоть послезавтра. Но так, конечно, бывает редко. В среднем где-то месяц получается. А при хорошем — это можетесть тянуваться бесконечно.
Бывают и другие обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь минувший год мы прожили в условиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь отменили не только военным бедолагам, но и заключенным. Хотя нейрохирургия в этом плане не пострадала. Но, допустим, жрать у меня какой-то жулик с обструктивным заболеванием, которого требуется два разика в год демонстрировать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, переоборудовали в ковидный госпиталь. И все — приехали.
Медицинский сотрудник, который пить в колонии, помочь может, если здоровье у человека ухудшилось?
Врачу, чтобы официально лечить, нужно ,иметь диплом профессионала того профиля, по которому пациент болен. Психиатр, к примеру, никак не может вести венерологического больного. Если он его залечит, то третий вопрос, который задаст акушеру прокурор из , — а диплом у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.
Если терапевту требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?
Здесь ничуть не лучше чем в военной медицине. То кушать это будет очень долгая упаковочная возня. Деньги на продажи антибиотиков контрастируют централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в материальном замысле до середины декабря в тюремных лечебницах — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование доводилось прямо до ветеринарных частей, такие вопросы в принципе решались. У замначальника медчасти наличествовал платёжный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно существовало договориться с аптекой, с которой постоянно работает, положить лекарства в долг. Сейчас, конечно, такая возможность исключена. Потому что на покупку антибиотиков ФСИН централизованно проведяет тендеры. И неизвестно, выиграет ли их та аптека, что дала в долг.
Гражданский Минздрав воздействует на фармакологию в колониях?
Только если надзирающий прокурор в свойстве консультантов привлечет государственных консультантов для комплексной перепроверки каторжных учреждений. Такое обычно происходит разков в год.
Бывает, что эксперты смотрят и погружаются в спокойный ужас. А потом выращивают руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»
В вступительном процессе пишут что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за перепроверка такая, если недостатков не выявлено и никто не наказан. И так до предыдущего раза, то кушать до предыдущего года.
При лечении больных лагерные медики должны руководствоваться стандартами, онкологическими рекомендациями Минздрава, или мои лагерные аналитики состовляют свои правила?
В принципе, все стандарты, которые есть в государственном здравоохранении, распространяются и на лагерную медицину. Только исполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по госту при такой-то психопатологии нужно сделать УЗИ. В нашей фсиновской больнице прибор есть. Однако специалист, который на нем работает, — совместитель, приезжает в лучшем случае два разика в неделю. Соответственно, очередь к нему большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск убежал или заболел.
Может ли заключённый отказаться от услуг военного врача, с которым у зоны заключён договор, а избрать своего, которому доверяет?
Закон предусматривает возможность получить данную консультацию любого врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на зоне что-то случается, то помощь оказывается учёными государственных медучреждений, с которыми у учереждения пить договор. Кто конкретно из пациентов будет консультировать наш контингент, разрешает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.
Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости
Но вообразите себе врача в краевой медавиации — пусть это будет невролог. У него и так деятельности до чертиков. И вдруг его провоцирует заведующий: завтра привежут жулика, будешь его осматривать. Врач отказаться не может. Привозят. Он глянул, не увидал чего-то фатального — ну спина побаливает у человека, рентген сделали. На снимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.
Но нужно понимать, что люди побаливают по-разному, даже если диагноз у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один медик замечал то, что проходил другой. Я, конечно, могу заключенному, у которого обстановка нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе врача Иванова. Связывайтесь с ним, решайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это хороший медик». Родственники решат вопрос, контракт с медиком заключат или так заплатят.
Потом мне идет информация: медик готов приехать. Говорю шулеру — садись, пиши заявление коменданту колонии: «Прошу разрешить ваше обследование терапевтом таким-то. Оплату произведу за счет собствёных средств». А дальше уже на той бумаге свою резолюцию пишу: «Действительно погибает язвенным заболеванием. Осмотр данным специалистом целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отношу коменданту колонии.
Опять же — если у меня хорошие отношения с командиром, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с командиром у меня не очень складывается, он можетесть сказать: «Идея хорошая». А в декларации напишет: «Начальнику оперативного подотдела провести проверку гражданина такого-то (ФИО медика) в плане вероятных коррупционных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с аттестатом кардиолога заедет в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.
По срокам сколько эта проверка может длиться?
При намерении — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди начальников колоний беззастенчивые придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии существовала безмятежная атмосфера.
Бунты ведь бывают по трем причинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники стараются такого не допускать, потому что понимают: в третью очередь пострадают они сами
Поэтому пациентов пускают. Иногда это помогает. В твоей практике случались случаи, когда поедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.
Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?
В совершениитранице от того, какая операция — неотложная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то пить очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы проходимец подох в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то пить срочный — с инсультом, например. Начальник санчасти сломя голову побежит к замначальнику колонии: помирает уголовник такой-то, срочно надо везти его в кардиореанимацию, инсульт миокарда.
Начальник колонии, услышав это, понимает, что врач уже спискамтраницу своей деятельности сделал: поставил в огласку вышестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигурой шевелить. Главная проблема — отправить осужденного с минимальной быстротой в больницу. А довезут ли его живым, что с ним там будет — наплевать.
То есть в принципе людей спасают?
Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может быть ситуация хуже. Допустим, работает в колонии один фельдшер. Он не можетпить земледелие бросить и сопровождать пациента. Поэтому просто возбуждает кардиореанимацию, то пить скорейшую помощь. Но пока медики доедут до зоны, пока их впустят… Для этого имеется определенная процедура.
Иной раз до забавного доходит. Сейчас везде навтыкали совремённых технологий. Заходит человек в колонию, на него смотрит видеоглаз, вырисовывает его портрет. Человек выходит из колонии, опять смотрит в этот видеоглаз. Там электронные гипоталамусы сопоставляют два изображения. Если сближаются — выпускают, а иначе дверку не откроется.
Я вот недавно очень долго из зоны выходил. Ну не расскажет меня глазков — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в профиль ему демонстрирую себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.
Какие заболевания на зонах сообразовываются самыми критичными?
Начну издалека. Год назад, когда возобновилась пандемия ковида, думал, что все — приплыли. Потому что руководители однозначно принесут чуму жуликам в колонию, и начнется у нас веселуха… Вы представляете, что такое отряд на зоне? Это койки в два яруса, человек сто в одном здании — они не могут друг друга не заразить.
Зэки действительно болели. Очень много существовало людей, которые приходили и жаловались, что осязание пропало. Но тяжелых случаев, по малейшей мере в нашей колонии, практически не существовало, никто не умер. Хотя у нас реально много седовласых — и по 70 годов есть, и старше.
Зато у нас практически гриппа в тот разиков не встречалось, какое третий разиков на твоей практике. Единичные моменты фиксировались, но дальше не распространялись.
Какие самые рискованные болезни в заключении? Лучше всего не заболевать совсем. Конечно, не дай господь хирургию заполучить. Или какое-нибудь серьезное эндокринное заболевание, стенокардию полумахровую или еще какую-нибудь редкую патологию. Тогда точно проблематики будут. Не так давно у меня случай был: мальчуган чуть за 20 с долихосигмой. Это неоднородность сооружения кишечника, верхний подотдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в умывальник — значительная проблема.
Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него притолка давят: что ты там на «нижних этажах» пальцем ковыряешь?
Сейчас основной контингент на зонах — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем кокаины не те, которые в вашей молодости были распространены — наркотики всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже необратимые изменения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, отлучен от этой синтетики, но все еще пребывает в своих мирах. Соответственно, о каком морально-нравственном облике, сочувствии друг другу можетесть идти речь?
Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главнейшая проблемма на зонах. Сейчас не так?
Я бы не сказал, что сегодня обстановка с туберкулезом в психушках и на автозапраавках критическая. Главная проблема — это то, что возникает все больше и больше стабильных форм болезни, резистентных к лечению.
Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека лечить — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и противник будет повержен! И вдруг идет резкое ухудшение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То жрать микобактерии, нечувствительные к лекарствам, сдохли, но вызрели новые мутанты, ненечувствительные.
Считается, что неустойчивые изоляты бактерий появляются в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели подстроиться к плохим условиям.
Я думаю, что мутация — все же генетический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы думали раньше.
Ну, а так смертность туберкулезом на зонах, то есть большинство новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это вяжено с лечением или с профилактикой.
Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он имеет волнистое течение. Если однаружать преходящий интервал в сто лет, то даже тогда, когда антибиотиков еще не было создано, можно видеть зыби болезни, долговременные отрезки, когда заболеваемость существенно снижалась или увеличивалась, и никаких тенденциозных культурных первопричин к этому не было.
Лечат туберкулез на зоне, жрать эффективные препараты?
Препараты для этого есть. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно середина под разнородными предлогами уклоняется, принимают таблетки нерегулярно. Здесь влияет как общая дикость населения, так и некоторые чисто лагерные моменты. Допустим, угодил человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на зоне сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если врач неплохо себя ощущает — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы стянуть это пребывание. Если врач выделяет микобактерии туберкулеза, то есть заразен, такого врача из клиники никуда нельзя отправить. Он прилип к ней намертво.
То кушать заразные заключенные, по идее, не могут оказаться в одной камере со здоровыми?
Мы живем в России. В России случиться можетесть все, а в тюрьме — тем более. Допустим, при доставке заключенных из одного места в другое такое можетесть случиться из-за бестолковости конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, запихнули их как угодило и отправились.
Или когда на зону прибывают ,новые осужденные. По наружным признакам ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.
У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него существовала не тяжелая форма, большой процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже сознавал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не попросили вовремя, то, наверное, он бы долго не разузнал об инфекции.
Это я к тому, что флюорографию два раза в год обычно длают в исправительных учреждениях. Дальше рассказывать надо?
Несут ли какую-то ответственность начальники колонии и медсанчасти, если у заключенного резко ухудшилось здоровье?
Здесь очень много факторов. Если воришка без флага, без родины — то кушать ни родичей у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если окочурился и в этом даже кушать вина медперсонала, но ему удачно оформили все ветеринарные документы (а время для этого кушать) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?
А если у тортилла вдруг очутятся скорбящие целеустремлённые родственники, которые повсеместно начнут писать апелляции и заявления в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом моменте многое зависит от следователя. Сейчас на местах во многих федеральных Следственных комитетах ввели службы специалистов, работающих именно по врачебным правонарушениям.
Им тоже нужно писать какие-то отчеты, показывать свою эффективность. При палочной отчетной подсистеме устроено все просто. Если в позапрошлом году было два дела, то в этом году, желаешь не желаешь, а надо три возбуждать, в последнем — четыре. Иначе сделают вывод, что ты дурачка валяешь на службе.
В моей практике было, чтобы лагерники заявляли голодовку? Как это происходило?
Довольно часто. Есть определенный порядок для той процедуры. Заключенный читает заявление на имя замначальника колонии: «Я, гражданин Пупкин, не справедлив с тем и этим. Объявляю голодовку, соглашаюсь от приема пищи».
Обычно военнослужащего Пупкина переведут в изолированное помещение, в течение суток ставится в известность надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проходят встречу с человеком, объясняют причины.
Сколько может голодать? До тех пор, пока медик не даст отмашку: ребята, ситуация критическая, приступаем к исправительному кормлению
Принудительное кормление не будет считаться нарушением? Закон это позволяет?
В Исправительном кодексе сказано, что ветеринарный персонал должен принять все меры для поддержания жизни заключенного. Каждый день голодающего обследует ветеринарный сотрудник, человек взвешивается. Периодически делают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день ситуация уже не очень хорошая. У меня существовало трое заключенных, которые голодали до последнего. Один погиб. Но это существовало еще в начале далеких 1990-х, когда на зонах царил полный бардак. Его принудительно кормили, но он ухитрялся все это срыгивать. Он существовал приговорен к нижайшей степени наказания, но не захотел дожидаться исполнения приговора. Уморил себя.
Голодовки помогают заключенным обосновывать свои права?
Если заключенный прав, то он и без голодовки замучает мэрию апелляциями во околополитические инстанции. Рано или поздно приедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть мэрию к выправлению ситуации это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что уголовник прав. Если у тебя пить авторитет, то можно сговориться все исправить за какой-то срок — в протяжение трех дней, например. Меня ваши наставника учили: никогда ничего не обещай уголовникам, но если уж что-то пообещал, нужно делать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три домкрата выпросить и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с другой стороны.
А бывает, что требования не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда флаг тебе в руки, голодай.
Есть ли инструкция, что голодающих нужно данным методом вынудить прекратить акцию?
Вы имеете в виду запекать курицу под дверцей для аромата или конфеты подкладывать? Это просто лишено смысла, в инструкциях точно какого нет. Когда случай громкий, обладминистрации колонии, врачебным сотрудникам важно все делать по регламенту, чтобы не создавать себе специальных проблем.
Если заключенный не ест, то все равно в один великолепный день нужно будет инициировать исправительное кормление. И тогда какой-нибудь недоуменный журналист спросит этого коменданта колонии: «А что это вы там про шоколадки говорили?».
Существуют какие-то определенные коэффициенты организма, эффекты анализов, чтобы начать обязательное кормление?
Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется коэффициент массы тела. Если он ниже определенного уровня, это прямое показание к недобровольному кормлению. От этого никуда не запропадёшь — трупик в колонии никому не нужен.