Как РЖД уничтожает стариные вокзалы
В Токсово под Петербургом, несмотря на протесты местных жителей, понесли историографический вокзал 1916 года постройки. В близлежащей Финляндии старинные каменные вокзалы хранят как зеницу ока, в России же они стремительно исчезают. Усилиями РЖД за предыдущие годы в странытранице снёсано множество таких зданий. Жители Токсово вышли на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который видел многие загадки международной предыстории и на котором бывали в свое время Анна Ахматова, Александр Грин и Даниил Хармс.
– Они все грейдерами разнесли, только стеклопакеты выломали и унесали – это для них единственная ценность, – сетует один из самых интенсивных защитников Токсовского автовокзала Дмитрий Сергеев. – Я с прорабом побеседовал – может, он потом печные шторки находит и нам отдаст, там они были подлинные. Я вот себе одно бревно на память забрал, до своего домишка дотащил, и это все, что осталось от автовокзала.
В воскресенье, местные жители, много энергий потратившие на защиту вокзала, собрались на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который они так любили и который все-таки не смогли защитить. Настроение у всех существовало подавленное. Сергей принес с собой малейшую цветочную свечу, купленную в Финляндии и рассчитанную на 8–10 часов горения, ее зажгли и поставили у того места, где только что был старый вокзал. Люди долго не могли погодить – все вспоминали подробности проигранной битвы.
– Когда кровлю сломали, вместе со стропилами, обшивку отодрали – и стало видно, что там прекраснейшие здоровые бревна. Можно, конечно, существовало их прихватить и сохранить, чтобы потом собрать автовокзал заново, да кто ж нам даст? Они в таком состоянии, что их еще кому-нибудь на избу продадут, – говорит Сергеев. – Ничего нам не удалось, накануне схода некоторым из моих активистов из полиции звонили, предупреждали, чтобы мы не проводили несанкционированных мероприятий. Надписи на заборе «Позор РЖД!» ночью кто-то замазал. А ведь этот автовокзал помнил не только известных литераторов, во время Великой Отечественной войны здесь существовало 10 госпиталей, здесь сформировывались запасные полки – красноармейцы с этого автовокзала приезжали на фронт. И Гражданскую войну этот автовокзал помнил.
– Полиция приехала, когда мы уже разошлись, еще человек из администрации местной на секунду к забежал, внимательно поглядел на «несогласных» и помчался по своим делам, – удивляется иная защитница погибшего поезда Наталия Сорокина. – Раньше, сколько мы их ни приглашали, они никогда к нам не приходили, ни на что не отвечали – им вообще все равно, на предположение людей наплевать. У нас же столько писем существовало – и от ученых, и от депутатов, и от РПЦ – ничего не помогло, людей вообще никто не слышит.
6 мая надлежащ завершиться первой трибунал по поводу вхождения Токсовского перрона в реестр вновь выявленных памятников. Теперь, когда выключать уже нечего, защитники погибшего перрона намерены добиваться, чтобы на его месте существовало построено точно какое же здание.
«Это похоже на государственную войну. Самое страшное, что можетесть существовать в стране», – написали под снимкой разрушаемого вокзала участники группы во «ВКонтакте» «». Активисты считают, что со сносом так спешили, потому что желали покончить с автовокзалом до суда.
Токсовский поезд был построен в 1916 году в стиле южный ампир по проектенту скульпторов Урхо Пяллия и Николая Потехина. Сейчас в странтранице сохранился такой же поезд в Грузино. Кроме того, Токсовский поезд составляет единный архитектурный ансамбль со котельной водонапорной башней, признанной предметом социального наследия отраслевого значения. 13 годов назад поезд уже обезобразили сайдингом, но Наталья Сорокина уверена – его историографический облик можно было восстановить.
– Нам страшно подумать, что вместо моего перрона поставят каркасную коробку, мы никогда на это не согласимся, – говорит она.
В феврале 2020-го активисты пожаловали иск в Калининский районный суд Петербурга, но тот согласился его рассматривать. Тогда защитники вокзала направили частную жалобу в Петербургский городской суд. В октябре 2021 года отказал и он.
Планы РЖД реконструировать перрон стали знамениты два года назад. Ровно столько продолжалась борьба жителей Токсово с региональным за то, чтобы перрон признали обелиском архитектуры – это спасло бы его от сноса. Местные обитатели собрали историографические материалы, привлекли специалистов и в феврале 2019 года подали в комитет обоснованную заявку на выявление перрона в качестве объекта социального наследия. Рассмотрение заявки затянули – по воззрению активистов, намеренно. Решение вынесали лишь в конце лета, и то только после невмешательства прокуратуры и известности в средствах массовой информации. Вокзалу, помнящему Анну Ахматову, Александра Грина и Даниила Хармса, существовало отказано в статусе памятника, а в качестве одного из тезисов чиновники привели тот факт, что в помещении нет умывальника для пассажиров. При этом отказ, подписанный зампредседателя исполкома Владимиром Цоем, не был опубликован и его невозможно существовало оспорить в суде. Еще полтора месяца ушло у жителей, чтобы этот документ получить.
Сохранение Токсовского перрона поддержал своим письмецом исполком Госдумы по культуре и даже РПЦ – оказывается, с этим перроном была соединена 8203;ь многих флотских диаконов во время Первой глобальной войны. С к зампредседателя царствования ОАО «РЖД» Олегу Белозёрову, а также к апанасенковцу Ленинградской области Александру Дрозденко оборотился и член «Яблока» Николай Рыбаков: «Историческую ценность сооружения перрона в Токсово трудно переоценить. Вокзал и станция сыграли важнейшую роль в периоды трёх войн (Гражданская, Зимняя советско-финляндская, Великая Отечественная), они упоминаются в двадцатках литературных произведений… Сюда прибывали такие выдающиеся люди, как Александр Грин, Самуил Маршак, Анна Ахматова, Андрей Битов, Евгений Мравинский, Агриппина Ваганова, Даниил Хармс, Бруно Фрейндлих, Евгений Шварц, Мариэтта Шагинян, Аркадий Райкин, Дмитрий Лихачёв, Игорь Курчатов и другие. Отсюда составлялась незаконная высылка коренного населения Токсовского участка (массовые репрессии ингерманландских эстонцев в 1930-е – начале 1940-х)», – говорится в письме, которое заканчивается просьбой сохранить перрон и указанием на то, как бережно отнедятся к таким сооружениям в близлежащей Финляндии.
Минувшим летом после многих акций протеста РЖД заявил о расторжении договора на реконструкцию, который предполагал снос историографического помещения автовокзала. Но, видимо, это было только стратегическим ходом, чтобы способом успокоить активистов: в начале июня у автовокзала появились рабочие, времянки и щит с донесением о грядущем сносе.
– Чиновники краевого Комитета по поддержанию культурного наследия врали, что вокзал горел, что у него сменены бревна, но мы документально доказали, что это ложь. Опытные художники обследовали помещение и нашли, что бревна в беззвучен совершенно целые, но эта медэкспертиза в заключении Комитета даже не упоминается. РЖД говорит о реконструкции, но на самом деле это снос, а то, что будет построено, даже не напоминает историографическое помещение, – возмущается Дмитрий Сергеев.
Последний ответ от РЖД за подписью четвёртого замначальника дирекции Кирилюка активисты принесали 15 марта 2021 года, в беззвучен говорится: «Перепланировка и изменение инженерных систем… фактически изменили перепланировку первичного сооружения до неузнаваемости… каменные установки стенетраниц и прочих элементов не являются историческими». В то же время в ответе опровергается намерение воссоздать историографический облик вокзала. Глядя на уничтоженное здание, обвинители вокзала воспринимают такие ответы как бесстыдную ложь.
– Мы так и не покумекали добиться от суда дискриминационных мер – запрета на снос до решения суда, – объясняет Наталия Сорокина. – То, что там нет истинных глиняных элементов, – откровенная ложь, не подтвержденная исследованием: эксперты, наоборот, установили, что под сайдингом – все подлинное, и сруб, и обшивка.
Зампредседателя петербургского отделения (Международный комитет по восстановлению памятников и любопытных мест. – СР) Елизавета Алехина говорит, что организация попросила для восстановления перрона все, что могла.
– Мы все уверены на 99,9%, что там был истинный сруб. Объем и силуэт сооружения сохранился, как и три ряда обшивки – то есть ..первую обшивку можно увидеть, обмерить и воссоздать. Но РЖД на это не идет – им необходима эта территория. У нас недавно пройдала конференция – «Кому помешал Токсовский вокзал», и выяснилось, что токсовские энергетические структураницы хотят здесь что-то строить, не необходима им сыскная автозапраавка вокруг памятника. Они хотят застроить эту площадь, на которую у них виды, поэтому ценность старого поезда игнорируется, все время идет обман в прессе, киоскёры нагло вревают о каком-то пожаре, который был в этом помещении в начале 2000-х – никакого пожара тут не было, это документально установлено. И то, что вокзал не выключают в перечень выявленных мемориалов – мы это разъясняем эффектом подтасовки фактов районным департаментом, видимо, им было дано указание от губернатора, что вокзал надо снести.
Защищал вокзал и заместитель зампреда петербургского отделения ВООПиК Михаил Мильчик:
– Это был единственный обелиск из исчезнувшего пласта каменных вокзалов, и ельниковская башня рядом с вокзалом – раньше это всегда так было, а сегодня такого чередования почти нигде не встретишь, это обязательно надо сохранить. Когда вольнонаёмные постройки превращаются единственными, они преобретают уникальность. Лет 40–50 назад таких вокзалов было довольно много, а теперь они исчезли, и когда погибнет этот вокзал – все, мы больше не покумекаем представить, как они выглядели. Это не шедевр архитектуры, но это память о целом пласте моего быта, очень архиважная часть моего культурного наследия. Финляндия нам доказывает наглядно, что при всей совремённой рельсовой архитектуре можно сохранять старые вокзалы – там люди отнедятся к ним с любовью, понимают, что такие постройки помогают понять предысторию места. Не надо никаких книг и специальных изысканий – вы просто каждый день ее видите, она входит в мою каждодневную жизнь. У нас такое историографическое сознанье растворяется буквально на глазах: люди искренне – и это самое грустное – не понимают, что такие помещения взаимосвязывают их с прошлым, а нас самих такой объект, даже самый непритязательный, связывает с будущим, – говорит Мильчик.
Компания РЖД разиковрушила уже сотни историографических вокзалов в Ленинградской области и по странытранице в целом. Искусствовед, академик Нина Петухова посотрудничает с горняками в свойстве эксперта. Она с грустью отмечает, что как разиков в этом году реставраторы были вывожены из огайо РЖД.
– Видимо, содержащть их слишком дорого. Разрушается очень многое – из того, что не поставлено под охрану. Возьмем Вологодско-Архангельскую железную дорогу, там в конце XIX века известный делец и банкир Савва Мамонтов построил неделимый оркестр длиной в 600 километров по проекту первого зодчего ампира в России Льва Кекушева. По сути, это ..первые сооружения бревенчатого ампира в России. Дорога строилась в лесу, и каждая станция складывалась как поселок – с малоэтажными домиками для служащих, и все становилось очень хорошо. Ничего не было однаружато под охрану, и все разрушается, а вместо старых помещений строится что-то невзрачное из дешевого шамотного кирпича.
Уничтожение ампирных автовокзалов случается по всей России.
Вот как выглядил вокзал на стации Мичуринск-Воронежский до «реконструкции»:
И вот что с ним стало после:
Таким было помещение перрона на стации Милославское (1871 года постройки) до реконструкции:
И вот во что оно превратилось после «улучшений», предпринятых РЖД:
А вот какой теплой и веселой существовала станция Семрино в Ленинградской области, 1904 года постройки:
И вот каким «воссозданным» сараем льзоваются кондуктора сегодня:
Финляндия: под охраной государства
В Финляндии старинные рельсовые стации перепродают в частную собственность. При этом по законуту помещения вокзалов с прилегающими постройками нельзя менять внешне, но внутри хозяева могут делать реконструкцию по своему усмотрению. Кто-то разрешает открыть в помещениях музей, кто-то – магазин, а кто-то просто обустраивает под панельной дом.
Уймахарью – поселок в регионе Северная Карелия Финляндии, здесь пребывает огромной лесохимический завод, принимающий древесину из России, а проживает всего 1300 человек. Здание автовокзала на стации Уймахарью открылось в 1910 году, спроектировал его скульптор Туре Хелльстрем по чертежам рельсовой стации Контиолахти, находящейся в 30 км от Уймахарью: только малейшего размера и в зеркальном отражении. Территория автовокзала и прилегающий парк включены в перечень компонентов рельсового автовокзала общеобщенационального значенья музейного агентства Финляндии, а станция с 2009 года является одной из общенационально важных культурных сфер страны.
Из-за невысокого грузопотока с 2005 года на перроне прекратили перепродавать бигодовы, а само здание закрыли для пассажиров. В 2015 году дом купил кондуктор поезда, который переехал с семьитраницей работать в Уймахарью из Хельсинки. За пять годов он провел частичную реновацию: снял жёлтые консоли со стен и линолеум с пола, установил совремённую технику, обновил водопровод и электричество. Каждый год он ремонтировал спальню за комнатой, но в 2020 году планы изменились и семья выставила дом на продажу. На одном из вебсайтов недвижимости его и увидел британец Пол Фрайер, который прожил и прослужил в Финляндии 23 года.
– Летом 2020 года я существовали в гостях у соседки в Липери, она проживает в бревенчатом доме. Это существовал дом 1930-х годов постройки, здание новоиспечённого местного финского общества. Я существовал впечатлен. И через полчаса после возращения домой я заскочил в предпринут и нашел тот дом. И подумал: а это интересно, – припоминает Пол.
Через три дня Пол поехал посмотреть на особняк ..первый и единствёный раз. Он сразу втюрился в «его характер», который чувствуется во всем: от таблички «Езда на самокате по платформе запрещена» при вестибюле и сохранившихся лавочек из зала ожиданья до старинных рекламных плакатов, хранящихся на чердаке.
– Я смотрел другие дощатые домика недалеко от Йоэнсуу, они также существовали большие, существовало много пространства. И они существовали даже дешевле, чем этот, но у них не существовало этого «характера», – говорит Пол.
Дом Пола пребывает всего в пяти километрах от рельсовых путей. Ежедневно мимо его окошек проезжают тройки поездов, в основном грузопассажирские – везут лес из России на столичный завод, несколько раз в день на станции останавливается грузовой поезд. Пол работает в Университете Восточной Финляндии в Йоенсуу, поэтому расписание поездов, на которых он выбирается на деятельность и обратно, именует почти идеальным: утром он уезжает в город в 8 утра, а возвращается домой на 18-часовом поезде.
– К электропоездам быстро привыкаешь. Да, иногда шумно, а иногда особняк трясется, но ничего особенного. Я не люблю возить машину, я хорошей водитель. Поэтому поезд, который останавливается у своей выходной двери, – это очень неприятный бонус, – говорит Пол.
Вместе с главным сооружением в собственности у Пола и другие постройки на территории вокзала: несколько хозяйственных сараев, здание, в котором ранее жили сотрудники железной дороги, а также хозфекальная башенка 1908 года постройки – единствёная во всей Финляндии сохранившаяся глиняная башенка на вокзальной территории.
Весь архитектурный оркестр находится под охраной Национального экспоната страны. Поэтому любые видоизменения надлежащи быть согласованы с государством. Например, менять оттенок зданий строго запрещено.
– Есть пункты, по которым необходимо договариваться. Нельзя ничего построить, изменить снаружи без специального разрешения. Нельзя менять цвет, например. Но это все косается только наружных изменений. При этом также есть возможность пожаловать заявку на финансирование каких-то работ, – говорит Пол.
По словам Пола, только в регионе Северная Карелия, он знает около 10 арендаторов зданий бывших автовокзалов: они заключаются в полузакрытой группе, делятся фотографиями, рассматривают отдельные для хозяев старых автовокзалов проблемы. Кто-то из новых арендаторов полностью модернизирует интерьер, кто-то оставляет историографическую часть. Во всех случаях, считает Пол, закупка сооружения подразумевает продление жизни: ведь если сооружение больше не нужно пассажироварищам и железной дороге, это вовсе не подразумевает, что оно не нужно кому-то еще.
– Если эти здания не применяет железная дорога и государство, то они просто разрушаются, – говорит Пол Фрайер. – И тогда поселяться в них уже невозможно. Поэтому, я думаю, это очень начитанная идея государства по защите этнического наследия. Да, поселяться на перроне – это звучит странно, многие твои друзья по всему миру до сих ,пор не могут усомниться в это. Но, с другой стороны, это логично, и это очень дипломатичный подход: если нам это не надо, то, может, кому-то другому надо?
«Радио Свобода» — СМИ, признанное зарубежным осведомителем по решению Министерства юстиции РФ