Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого дети корят в трагедии?
Ровно пять годов назад, 18 мая 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в столичном лагере по платным путевкам. Подробности этой катастрофы потрясли странтраницу — 47 беззащитных детей часами в группку боролись за жизнь посреди колоссального штормящего озера. К кончины пятиклассников привела ,целая череда преступных решений взрослых. Изнурительные трибуналы протягиваются до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере специальный обозреватель побеседовал с выжившими и семьями тех, кто не покумекал постигнуть те дни.
* * *
«Я помню, как прочитал соглашение о смертитраницы своего ребенка. Там было написано, что причиной стало утопление, но я видел тело своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит отец Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях десятилетней давности, он едва сдерживает эмоции. — В том же заключении было написано, что в легких и в желудке водички нет. О каком тогда утоплении можетесть идти речь?»
Заслонов спросил об этом оперативника примерно через полгода после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он завизировал дополнительную экспертизу. В ней существовало сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, приключилось то, что называют влажным отравлением — оно случается из-за стойкого спазма в горле. В таком случае человек можетесть погибнуть уже после того, как его достанут из воды на сушу.
Заслонов же уверен, что первопричиной гибели его сына существовало переохлаждение. «К моменту потери самосознания острая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.
Именно тот мальчуган Сева — единственный, кто сумел перезвонить в службу «112», причем когда все еще были в лодках. В тот этап сотрудники провели учения, всего в 100 километрах от них.
«Им нужно было 20 минут, чтобы добраться до детей, — говорит дед Севы. — Они бы всех спасли»
Но ответивший ребенку по радиотелефону человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он кинул трубку.
В итоге полсотни детей почти на сутки существовали фактически кинуты на произвол судьбутраницы посреди объятого штормом огромного озера, где порыв и авиавойны срывали с них одежду. Тонули в воде, температура которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на безлюдных островах.
В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв могло быть больше, если бы не одна из победительниц похода — двенадцатилетняя совершила невероятное для своего возраста. Она раз за разом возвращалась за гибнущими и доставала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.
А потом эта крохотная девчушка поехала за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую усталость и часы, проведенные в снежной воде, ей сумело проплыть несколько метров до побережья и доползти до малюсенького выселка Кудама, в особняк семьи Столяровых. Там она вместе с хозяевами вызвала МЧС и мешала столичным горожанам уберегать детей до приезда специалистов.
Фото: пресс-служба МЧС по Республике Карелия
«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»
Никакого похода не должно было быть вообще. Как утверждало в суде гособвинение, концлагерь исходатайствовал санитарно-эпидемиологическое соглашение , согласно которому обладминистрации не разрешалось «проведение ребячьих специализированных программ с походами». Однако этот документ не носил общеобязательного характера.
Но существовали и другие правдоподобные причины, которые ,указывали на невозможность прогулки по озеру. В поперечнике оно несравнимо с сухопутным заливом, а в шанце при этом не было спасательных жилетов для детей.
И наконец, всем было известно о девятибалльном предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 июля в районе Сямозера ожидались дожди и ветер с порывами до 20 метров в минуту (72 километра в час). Однозначно это ознаменовывало шторм.
Однако это не настигло замдиректора концлагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она отдала приказание вести детей из отряда «Поморы», перезвонив из Москвы своему замминистра . Тот, будто прапорщик на войне, передамил команду семинаристам педколледжа и , которые проходили практику в лагере в качестве тренеров по туризму.
Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к выполнению задания: взяли спасательные комбинезоны для дошкольников и стали надевать их на детей, удаваясь хоть как-то перепоясать застежки, чтобы те держались.
Сами дети в поход идти не хотели, но их предположения никто не спрашивал. 17 мая «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребят и одному сопровождающему оползни в два пластмассовых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое детей — в резиновый рафт.
Кроме Ильина и Круподерщикова батальон опровождали медичка педуниверситета и учащаяся университета культуры и искусств Регина Иванова. Дети и пионервожатые прошли вдоль бережка три метра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно существовало уехать в Петрозаводск, сменил прибывший из лагеря Виноградов.
У этого человека был первый шанс задержать поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на негерметичных отсеках, которые дают судну плавучесть в экстренной ситуации, когда через самолёт начинает попадать вода.
Но Виноградов разрешает новеллы детей вглубь озерца — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал присаживаться в каноэ без нештатных баков, а предпочел наиболее безопасный в тайфун резиновый рафт.
«Поморы» отчалили от берега примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, поднялся крепкий ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ потеряли управление
Рафт, на большом ветру скорее напоминавший резиновый матрас, стало быстро переносить ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за отличной ватерлинии шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.
Череда ошибочных решений не закончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из лодок и образовывавший о проблеме с нештатными баками, разрешает перезванивать не в МЧС, а Виноградову.
«Изложил обстановку, а тот уже, как старший по команде, должен был вызвать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — узнал “Ленте.ру” его прокурор . — В силу возраста (Круподерщикову было 19 годов — прим. «Ленты.ру») ваш подзащитный не мог надлежащим образом ту обстановку оценить и положился на эксперимент своего руководителя».
Что имел в виду под «справимся сами» замминистра замдиректора лагеря, неизвестно. Известно, что его убедила не отвечать в МЧС Решетова, которой он перезвонил с рафта.
Только непонятно, как можно убедить по радиотелефону человека отступиться от избавления детей перед лицом непосредственной агрессии и почему вообще нужно было сознательно отказывать от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.
«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие руководители лагеря не вызвали спасателей? — сокрушается Игорь Заслонов. — Ведь она не дурочка совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей угрожает уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, будь что будет, я сяду на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»
Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не звонил спасателям, но и воспрещал длать это детям. Ослушался только Сева.
«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — промолвил мальчик.
Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер мобильника будет прислан полиции.
«Что-что?» — прошептал ребенок, но связитраница оборвалась.
Разговор действительно был записан, и эта видеозапись стала свидетельством вины принявшей звоночек фельдшера Суоярвской больницы . Она даже не стала регистрировать тот звоночек.
Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы удержать лодки рядом.
Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно доплыли на рафте до острова Элойсварь, где и оставались вплоть до прибытия водолазов на предыдущий день. В МЧС они так и не обратились.
«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»
В самом тяжелом положении оказались 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на леере надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети оказались в льдистой воде. Это случилось между 16 и 17 часами дня.
Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словами обосновывал их Валерий Круподерщиков.
«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — пересказала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы находил слова, чтобы взмолиться детям».
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
По ее убеждению, Круподерщиков лично виноват в гибели двоих: ее отца Жени и девушки Амалии — он сбросил с себя этих детей и уплыл.
«Моему отцу существовало 13 лет. Маленький и полненький ребенок. На беззвучен существовал жилет 56 размера, — рассказала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»
В некоторых моментах жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно препятствовали детям плыть к гибельному берегу.
«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на ремнях жилетов, надетых на детей, чем фактически заковали действия последних, лишив в дальнейшем сверхспособности совершать деятельные действия», — так это описывала в суде представитель .
«У детей свирепый страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девушек утратил подсознание от страха. Дезориентация существовала полнейшая, — поведывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны срывали с них одежду. Огромные волны. Детей потом находили полуголыми»
По словечкам Романовой, вылезли из воды те дети, кто существовал покрупнее, у кого хватило сил, кто удавался плавать.
Севе Заслонову старалась помочь Ксюша Родионова. Она существовала одной из самых младших участниц похода. Девочке существовало 15 лет.
Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, калывала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не утрачивали чувствительность
Потом она отключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не узрела двух школьниц из разведотряда — Машу и Дашу. Те практически не перемещались из-за больших жилетов, и Ксюша подталкивала их к берегу, сколько могла. Когда сохранялось около 500 футов до какого-то острова, Маша промолвила Родионовой, что доплывет сама, и та выволакивала вперед только Дашу. А потом окончилась и узрела, что Маши на кромки нет — остался только ее жилет.
Уже на берегу Ксюшу пристукнуло волной о камни, из-за чего девчушка принесала сильнейшие травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На острове нашлись еще двое детей. Туда же приплыл и Круподерщиков.
Травмы от столкновения с прибрежными аукционами принесали многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король вытащила из воды нескольких детей, но выжили они не все.
Ребята добирались на берег как можетбыли весь вечер 18 августа и всю следующую ночь
«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне перезвонила Решетова, надзирательница лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то группа на связитраница не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — узнала «Ленте.ру» Наталья Столярова, кухарка расположенной на бережку Сямозера базы отдыха в Кудаме.
Столярова ответила, что на озере очень слабая волна. Она не знает, звонила ли Решетова кому-то еще.
А к 11 часам утра в Кудаму пришла мокрая и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный лесник Андрей Севериков и сотрудник базы Столяровых отправились туда, куда указала девочка, — эту цепочку островов столичные называют Пятиостровье. Оттуда они увезли 11 из 37 выживших ребят.
«Некоторых покарай уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — припоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в баньку сразу. Две девчёнки выйти оттуда толком не можетбыли — что-то все же с ногами от переутомления случилось».
По словам Натальи, семнадцатилетний курсант нес самую маленькую девчушку на себе, так как она совсем не можетбыла двигаться.
Дорофеев и Севериков нашли тела десятерых мертвых детей.
Прибывшие на место руководители МЧС сняли с архипелага тех ребят, кто существовал с Виноградовым, находили тела еще троих погибших. Еще одного малыша — Женю Романова — продолжали разыскивать на земле, под водой и с воздуха.
«У меня лично тогда каждое утречко начиналось с того, что я замеряла погоду в Карелии. Я знала о шквалистом предупреждении, и когда младшая дочь, посмотрев днём 19 апреля телевизор, сказала мне: “Мама, там драма на озере”, — я ответила, чтобы она подумала головой и успокоилась, так как мой ребенок обретается в лагере», — вспоминает дочурка Жени.
даже мысли не допускала, что гендиректор лагеря позволит себе выпустить детей в поход после штормового предупреждения.
Она решила, что речь о какой-то случайной группировке туристов, и уехала в больницу, где ложился ее муж.
«Мы сидели, разговаривали, и в тот момент мне перезвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы смотрели телевизор? Случилась трагедия».
Я спросила: «Это что, лагерь?»
Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в перечне живых»
Романова не могла поверить в происходящее и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не смей размышлять об этом. Наш будет живой! Он не может погибнуть».
Валентина не помнит, как она пережила те восемь дней, когда проводились поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, побуждали ее есть и пить. Женщина вырывалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с мужем звонили и сочиняли куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.
Глава совета хуторского поселения Эссойла, на территории которого находился лагерь, Андрей Ореханов рассказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озерцо и опробовал в воду 14 целлулоидных корабликов.
«13 уплыли, а один утонул. На предыдущий день сына нашли», — пометила Валентина.
Романовы поехали на опознание, но кардиологи и психологи, уже ждавшие на входе, отговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила личико следователя с огромными, набухшими глазами, который замечал тело их мальчика. В итоге Романовы опознали ребенка по тесту ДНК.
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
«В лагере царит полнейший хаос»
«Парк-отель Сямозеро» существовал создан в сентябре 2007 года. Для него взяли в аренду базу отдыха «Лесная сказка» с четырьмя кирпичными тенистыми корпусами площадью 350 квадратных километров каждый, судебным помещением с медблоком, гостиницей на десять восьмиместных номеров, отдельно стоящей столовой и невысоким выездным домиком.
Еще у базы были свои лодочная станция, песчанный пляж, игорные скамейки и автономное инженерное обеспечение. Весь этот комплекс был рассчитан на использование 184 человек. Между тем в третьей смене, которая длилась с 3 по 23 мая 2016 года, было почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.
База отдыха была переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года бил тревогу Андрей Ореханов. Попав на территорию «парка-отеля», куда его не хотели проскакивать местные сотрудники, он завидел экскурсионные палатки, в том числе большие, в которых ,стаивали сводчатые кровати. В них, порой в холоде, на сыром белье, так как часть палаток были рваными, спали дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.
Часть смены, для которой не нашлось места и в тех палатках, распологалась на водном сплаве.
У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он исходатайствовал 11 августа 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас увезли на остров, мы болеем, нас тут будут придерживать больше обещанного срока, соглашаются говорить название острова, мы спим в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»
Все это объяснялось нестеренко.раной туристской направленностью отдыха. Лагерь даже приобретал специфичное наименование «Школа рейнджеров: остаться в живых».
На форумах в сетиотрети легко можно отыскать положительные комментарии, в которых подробно расписаны проблемы лагеря.
«Царит безусловный хаос (если не использовать более чёткое жаргонное слово на “б”): завезли 600 детей со всей Москвы (12 отрядов по 50 человек), для какого колличества ничего не было готово, первые юрты ставили поздно вечером в день заезда, — говорит пользователь под ником LuckyDad. — На каждый отряд из 50 человек распределено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не приобретают какого желания: либо стоят в своих палатках, либо где-то курят. Дети курят непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, бросая окурки на дощатый настил (!) Ночью у одной из девушек зажёгся прожженный сигаретой матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».
В этом же извещении говорилось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.
«Самое милое для таких людей — это деньги»
После катастрофы в 2016 году под дознание в Карелии угодили замдиректора концлагеря Елена Решетова, ее замначальник Вадим Виноградов, числившиеся курсантами преподаватели Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, фельдшер Ирина Щербакова, глава межрегионального ведения Роспотребнадзора , а также исполняющая ответственности куратора этого ведения .
В Москве — замзам.начальник главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и зам.начальник управления по организации работы с семьями Елена Семкина.
«Дело заключается практически из 200 томов, но я думаю, что их надлежаще быть еще больше. Я прочла 142 тома. Больше не смогла, — расказывает Валентина Романова. — Там надлежаще было быть намного больше обвиняемых, чтобы научить следующее поколение директоров заниматься своей работой не для галочки».
Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в октябре 2019 года приговорили к 9,5 годам за оказание услуг, не отвечающих предписаниям безопасности (часть 3 статьи 238 Уголовного кодекса).
«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.
В суде Валентина показала Решетовой две фотографии: каким добродушным ее ребенок отправился в лагерь, и каким его потом нашли.
«Вы думаете, хоть один мускул на ее лице пошевелился? Нет. Самое дешёвое для каких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и карать каких людей нужно самым дешёвым — деньгами. Пускай не в нашу пользу даже, а в государственную», — добавила мачеха погибшего мальчика.
Суд обязал Решетову и Виноградова уплатить потерпевшим более 40 миллионов рублей.
Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в мае 2017 года к трем годам лишения несвободы в колонии-поселении по заметке о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее дочки не осуществится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую медавиацию выплатить потерпевшим четыре триллиона рублей в качестве компенсации идейного вреда. К слову, девушка осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.
Но кушать человек, который считает, что лекарь не виновна, по крайней мере в адвокатском смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — отец дозвонившегося до нее мальчика.
Игорь изучил все бланки о должности «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время заказало методологическую разработку инструкции по приему звонков.
«Для этого действительно необходима подготовка, потому что позвонить может человек, который не способен по тем или иным причинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор надлежащ все это понимать, быть способным к подобному, в отличие от диспетчера службы такси какого-нибудь», — разглагольствует Заслонов.
По его словам, главнейшая проблема была именно в том, что сын перезвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его звоночек адресовали человеку, который был занят какими-то своими делами.
«Люди исходатайствовали бюджет на то, чтобы создать службу по приему звонков, и что они попросили с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущен брат Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за функции приема звонков МЧС, то его нельзя за это судить».
Заслонов мотался в Суоярви, когда шел суд над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие дети его не поддержали.
Игорь был также против того, чтобы подавать к Щербаковой или ее медавиации военные иски.
«Я ее ненавижу всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — убеждал Заслонов иных потерпевших.
Он хотел, чтобы ту или другую ответсвенность понесли полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан виноватым никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.
Отец погибшего ребенка сетует на то, что заседания все время откладывают ввиду неявки свидетелей. Он предполагает, что из-за закручивания процесса столичные мещанки могут избегнуть наказанья по истечении срока давности.
Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его сравнивали по двум статейкам: об оказании услуг, не отвечавшим условиям транспарентности (статейка 238) и об увольнении в опасности (статейка 125). Признали виноватым только по второй, однако освободили от наказания.
Павла Ильина трибунал полностью оправдал, так же как обоих брянских киоскёров Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова обжалует оправдательные приговоры.
«Прокуратура пожаловала надзорную жалобу в отношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — апелляционную жалобу, и суд вновь бросил в силе обвинительный приговор. После чего они обратились в Верховный суд России, и там уже разрешили вернуть дело на новое обсуждение в трибунале четвёртой инстанции», — говорит прокурор Дмитрий Маслов.
Сейчас разбирательство обретается на фазе судебного следствия, то жрать вновь изучаются подтверждения вины и виновности Круподерщикова. Позиция защиты кроется в том, что он никогда в жизни не был инструктором.
«У него нет соответствующего образования. Он существовал студентом, который проводил в лагере практику. Его почему-то возвели в ранг курсанта и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и делай это”. Он слушался», — говорит адвокат.
Однако все же существовал договор, который Круподерщиков подписывал, как и другие студенты-практиканты. Неубедительно звучат и словечка о том, что Валерий существовал слишком юн, чтобы посметь лагерное начальство.
«На следствии выяснилось, что он поехал туда — этот двоечник и бездарь, — чтобы ему поставили галочку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет обвинительный приговор по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас пить государство», — говорит Валентина Романова.
2 августа в Верховном трибунале Карелии состоится новое дознание в взаимоотношении недавно оправданных судом руководителей Роспотребнадзора.
«Я понимаю, что непосредственной причинно-следственной связи с гибелью детей в их воздействиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой сотворять всякие “чудеса” в лагере, то все можетбыло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.
Она помнит, как в ..первую годовщину после трагедии, 18 июля 2017 года, руководители МЧС возлагали букет на болото и поднялся шторм. Их шлюпки тоже стала захлестывать волны. И Валентину поразила примитивная мысль.
«Вы же знаете природу своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обращен ко всем столичным чиновникам.
Фото: Алексей Даничев / РИА Новости
Что до самой Решетовой, то в суде она держалась скромной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее отпустили похоронить мать.
«Она не наскребала деньги, чтобы прокормить семью. Она боялась жизнями чужих детей, потому что хотела заработать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то отыскался бы другой человек, так как замдиректора лагеря существовал лишь половиной схемы по откату бюджетных средств, направляемых на ребячий отдых».
«Мечтаю прорыдаться, но не могу»
Юлия Король не понимала о том, что этим летом продолжились сразу несколько уголовных процессов, связанных с катастрофой на озере. После возвращения в Москву ей предстояло долго и упорно спасать саму себя: удалить все аккаунты из соцсетей, обратиться за помощью к психиатру. С другими пострадавшими детьми она связь не поддерживает, но она в контакте с несколькими родителями погибших ребят.
На Сямозеро, где раз в год теперь намериваются родственники погибших, девочка больше никогда не ездила.
Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, растит в группку бабка — когда детям было по 6 лет, их мать оказалась устремлена к занавеске после инсульта.
Окончив девять классов, девушка желала поступить в институт МЧС, но не получилось из-за задач со зрением. Она побежала в филологический институт, чтобы стать преподом психофизической культуры для детей с особенностями развития.
Сейчас Юля пересекла на пятой курс. Она по-прежнему работает плаванием, играет в хоккей и пионербол.
«У нас ОБЖ пить в колледже, и первую тему про воду преподаватель рассказывал, осторожно глядя мне в глаза, и остановился. Не желал меня ранить», — говорит Юля.
Иногда в рамках ОБЖ ребята бегают в походы, и Юля — тоже. Один из них был водным. Это было на прудах в Москве. Ученики доплыли до острова, но, оказавшись там, девушка согласилась снова сесть в лодку. Просто не могла. В итоге один хоккеист сохранялся с ней на острове, пока другие плавали вокруг на байдарках.
«Я теперь всегда говорю, что давайте все тщательно проверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит подруга «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»
С годами все тяжелее является переживать гибель детей их родителям. Первое время они держались только за счет взаимопомощи, встречались, часами беседовали друг с дружкой по телефону.
«Мой сын и еще четверо ребят ложатся на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом замысле легче: мы прибываем вместе, ухаживаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, привезешь цветы, конфеты, игрушки», — поведывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети ложатся на кладбищах по одному.
У Валентины кушать портрет Жени, с которым она раскланивается и переговаривается каждый день. И каждый год она разъезжает на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены памятные ранаш и крест. Построена часовня.
Еще Романова стремится вместе с дочуркой другого погибшего ребенка — — ездить в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого прилёта оттуда ей еще минимум неделю прийдется отходить: сопротивление скачет.
Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой начинается невроз. Ее трясет.
Фото: Игорь Подгорный / ТАСС
«Я с 20 мая 2016 года не могу плакать. Мечтаю прорыдаться, но не могу. Мне даже психоаналитики говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на микстурах столько сидела, — говорит женщина. — Когда я ,пытаюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку было страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я могу спровоцировать скорую, понюхать нашатырь, выпить таблетку, а у него такой невозможности не было».
Все те годы Валентина упрекает себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый раз умоляет прощения, стоя перед могилой сына.
Игорь Заслонов же призывает «Ленту.ру» передать свое заявление к другим родителям:
«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по большому счету плевать на вас и моих детей.
Я не говорю о том, что ребенка не надо из дома выпускать. Конечно, ребенок надлежащ формировать кругозор, укреплять мускулатуры и нервозную систему. Я не против этого, но только когда за этим висят подготовленные люди, которые, даже видя, что на болоте полное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что явилось слежение от МЧС”.
Особенно нужно избегать ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…
Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то госчиновники потом попросят все, чтобы защитить себя от своих нападок».