Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители винят в трагедии?
Ровно пять годов назад, 18 сентября 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном лагере по безплатным путевкам. Подробности этой катастрофы сотрясли странытраницу — 47 беззащитных детей часами в группку борлись за жизнь посреди колоссального штормящего озера. К кончины старшеклассников привела целая череда криминальных постановлений взрослых. Изнурительные суды тянуваются до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере специальный фотокорреспондент поговорил с выжившими и присмотругами тех, кто не смог пережить те дни.
* * *
«Я помню, как прочитал заключение о кончины вашего ребенка. Там существовало написано, что первопричиной стало утопление, но я замечал тело своего мальчика. Я замечал, что на его лице застыла улыбка, — говорит дядя Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях четырёхлетней давности, он едва сдерживает эмоции. — В том же заключении существовало написано, что в легких и в желудке воды нет. О эком тогда утоплении можетесть идти речь?»
Заслонов спросил об этом дознавателя примерно через полгода после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он подписал специальную экспертизу. В ней существовало сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, произошло то, что величают сухим утоплением — оно происходит из-за мощного спазма в горле. В таком моменте человек может погибнуть уже после того, как его вытащат из влаги на сушу.
Заслонов же уверен, что причиной кончины его сына было переохлаждение. «К мигу потери осознания острейшая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.
Именно этот мальчуган Сева — единственный, кто сумел перезвонить в службу «112», причем когда все еще были в лодках. В этот момент сотрудники проводили учения, всего в 100 километрах от них.
«Им нужно существовало 20 минут, чтобы добежать до детей, — говорит отец Севы. — Они бы всех спасли»
Но ответивший ребенку по телефонуту человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он бросил трубку.
В результате полсотни детей почти на сутки были фактически брошены на произвол судьбины посреди объятого штормом колоссального озера, где порыв и волны сбрасывали с них одежду. Тонули в воде, кислотность которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на безлюдных островах.
В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв могло существовать больше, если бы не одна из участниц похода — четырнадцатилетняя совершила невероятное для своего возраста. Она раз за разом возращалась за гибнущими и доставала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.
А потом эта маленькая девчонка отправилась за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую разбитость и часы, проведенные в холодной воде, ей удалось проползти несколько километров до побережья и добраться до незначительного хутора Кудама, в домик семьи Столяровых. Там она вместе с хозяевами спровоцировала МЧС и помогала столичным жителям спасать детей до отъезда специалистов.
Фото: пресс-служба МЧС по Республике Карелия
«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»
Никакого похода не надлежаще было быть вообще. Как утверждало в суде гособвинение, концлагерь получил санитарно-эпидемиологическое соглашение , согласно которому администрации не разрешалось «проведение дошкольных специальных программ с походами». Однако тот документ не носил обязательного характера.
Но были и другие экспертные причины, которые показывали на ненужность пробежки по озеру. В поперечнике оно соизмеримо с океанским заливом, а в шанце при этом не существовало спасательных жилетов для детей.
И наконец, всем было известно о штормовом предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 сентября в районе Сямозера ожидались дожди и ветерок с порывами до 20 сантиметров в секундтраницу (72 километра в час). Однозначно это предвещало шторм.
Однако это не остановило гендиректора концлагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она отдала указание вести детей из разведотряда «Поморы», позвонив из Москвы своему председателю . Тот, будто унтер на войне, прислал сборную гимназистам педколледжа и , которые проходили практику в концлагере в качестве тренеров по туризму.
Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к выполнению задания: взяли спасательные жилеты для дошкольников и стали надевать их на детей, ,пытаясь хоть как-то перетянуть застежки, чтобы те держались.
Сами дети в поход идти не хотели, но их воззрения никто не спрашивал. 17 мая «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребят и одному сопровождающему оползни в два поликарбонатных каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое взрослых — в резиновый рафт.
Кроме Ильина и Круподерщикова отряд сопровождали однокурсница педколледжа и учащаяся колледжа ментальности и искусств Регина Иванова. Дети и пионервожатые прошли вдоль берега три километра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно было уехать в Петрозаводск, сменил прибывший из концлагеря Виноградов.
У этого человека существовал последующий шанс настигнуть поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на герметических отсеках, которые получают судну остойчивость в нештатной ситуации, когда через борт начинает попадать вода.
Но Виноградов разрешает новеллы детей вглубь озера — к архипелагу Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал садиться в каноэ без экстренных баков, а вынудил наиболее безопасный в шторм резиновый рафт.
«Поморы» отчалили от берега примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, подымился стойкий ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ утратили управление
Рафт, на большом ветру скорее напоминавший резиновый матрас, стало быстро переносить ветром, пока он совсем не спрятался из виду. Каноэ из-за хорошей осадки шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.
Череда неправильных решений не завершилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из лодок и знавший о проблемме с экстренными баками, решает звонить не в МЧС, а Виноградову.
«Изложил ситуацию, а тот уже, как старший по команде, должен был спровоцировать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — пересказал “Ленте.ру” его нотариус . — В силу возраста (Круподерщикову существовало 19 годов — прим. «Ленты.ру») свой подзащитный не можетбыл должным образом эту ситуацию оценить и положился на опыт своего руководителя».
Что приобретал в виду под «справимся сами» зам гендиректора лагеря, неизвестно. Известно, что его вразумила не обращаться в МЧС Решетова, которой он позвонил с рафта.
Только непонятно, как можно убедить по радиотелефону человека отказаться от избавления детей перед лицом прямой угрозы и почему вообще нужно было сознательно отказываться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.
«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни иные милиционеры лагеря не вызвали спасателей? — удивляется Игорь Заслонов. — Ведь она не идиотка совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозит уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, будь что будет, я сяду на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»
Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не звонил спасателям, но и воспрещал длать это детям. Ослушался только Сева.
«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — произнес мальчик.
Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер автоответчика будет передан полиции.
«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.
Разговор действительно был записан, и та запись стала подтверждением вины принявшей звонок лекаря Суоярвской клиники . Она даже не стала регистрировать тот звонок.
Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы превозмочь шлюпки рядом.
Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно доплыли на рафте до мыса Элойсварь, где и оставались вплоть до отбытия водолазов на следующий день. В МЧС они так и не обратились.
«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»
В самом тяжелом обстоятельстве оказались 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими существовали на лодках. Остаться на наплаве надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети оказались в снежной воде. Это случилось между 16 и 17 часами дня.
Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, экими словами обосновывал их Валерий Круподерщиков.
«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — узнала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы нашел слова, чтобы помочь детям».
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
По ее убеждению, Круподерщиков лично виноват в гибели двоих: ее племянника Жени и школьницы Амалии — он скинул с себя этих детей и уплыл.
«Моему сыну существовало 13 лет. Маленький и полненький ребенок. На безмолвен существовал сюртук 56 размера, — рассказала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»
В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно мешали детям нырять к гибельному берегу.
«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на ремнях жилетов, надетых на детей, чем фактически сковали действия последних, лишив в предыдущем способности совершать деятельные действия», — так это описывала в трибунале член .
«У детей свирепый ужас был: они кричали, плакали. Кто-то из девчушек потерял бытие от ужаса. Дезориентация существовала полнейшая, — рассказывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны сбрасывали с них одежду. Огромные волны. Детей потом находили полуголыми»
По словам Романовой, выбрались из влаги те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто умел плавать.
Севе Заслонову пыталась помочь Ксюша Родионова. Она была одной из самых младших активисток похода. Девочке было 15 лет.
Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, резала ими себе, Севе и иным детям немеющие ноги, чтобы те не теряли чувствительность
Потом она выключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к бережку одна, пока не увидела двух девочек из разведотряда — Машу и Дашу. Те практически не ползли из-за колоссальных жилетов, и Ксюша подталкивала их к бережку, сколько могла. Когда сохранялось около 500 километров до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что доплывет сама, и та отпихивала вперед только Дашу. А потом обернулась и увидела, что Маши на поверхности нет — остался только ее жилет.
Уже на берегу Ксюшу пристукнуло зыбью о камни, из-за чего девочка принесала сильнейшие травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом советулась с ней одеждой. На острове нашлись еще двое детей. Туда же отплыл и Круподерщиков.
Травмы от столкновения с прибрежными аукционами принесали многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король достала из воды нескольких детей, но выжили они не все.
Ребята выбирались на берег как могли весь вечер 18 апреля и всю первую ночь
«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне перезвонила Решетова, надзирательница лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то группировка на связь не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — пересказала «Ленте.ру» Наталья Столярова, кухарка расположенной на берегу Сямозера инфраструктуры досуга в Кудаме.
Столярова ответила, что на болоте очень слабая волна. Она не знает, звонила ли Решетова кому-то еще.
А к 11 дням утра в Кудаму пришла мокрая и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный лесник Андрей Севериков и работник инфраструктуры Столяровых поехали туда, куда указала девочка, — ту нить островов столичные называют Пятиостровье. Оттуда они увезли 11 из 37 выживших ребят.
«Некоторых прогневай уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в сауну сразу. Две девочки выйти оттуда толком не можетбыли — что-то все же с ногами от переохлаждения случилось».
По словам Натальи, восемнадцатилетний тренер нес самую крохотную девочку на себе, так как она совсем не могла двигаться.
Дорофеев и Севериков прогневай туловища десятерых мертвых детей.
Прибывшие на место сотрудники МЧС сняли с мыса тех ребят, кто существовал с Виноградовым, разыскали тела еще троих погибших. Еще одного мальчика — Женю Романова — продолжали искать на земле, под водой и с воздуха.
«У меня лично тогда каждое утро завершалось с того, что я анализировала погоду в Карелии. Я понимала о девятибалльном предупреждении, и когда младшая дочь, посмотрев днём 19 июля телевизор, сказала мне: “Мама, там катастрофа на озере”, — я ответила, чтобы она подумала ногой и успокоилась, так как мой ребенок обретается в лагере», — вспоминает дочурка Жени.
даже мысли не допускала, что замдиректора лагеря позволит себе издать детей в поход после штормового предупреждения.
Она решила, что речь о какой-то случайной группке туристов, и приехала в больницу, где стоял ее муж.
«Мы сидели, разговаривали, и в этот момент мне позвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы смотрели телевизор? Случилась трагедия».
Я спросила: «Это что, лагерь?»
Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в реестре живых»
Романова не можетестьбыла усомниться в происходящее и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не смей думаться об этом. Наш будет живой! Он не можетесть погибнуть».
Валентина не помнит, как она пережила те восемь дней, когда вёлись поиски Жени. Друзья и далёкие нон-стоп дежурили у них в квартире, принуждали ее кушать и пить. Женщина рвалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с супругом названивали и сочиняли куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.
Глава совета крестьянского селения Эссойла, на дараи которого обретался лагерь, Андрей Ореханов пересказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озерцо и запустил в водичку 14 картонных корабликов.
«13 уплыли, а один утонул. На нижеследующий день отца нашли», — отметила Валентина.
Романовы поехали на опознание, но акушеры и психологи, уже ждавшие на входе, отговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила лицо оперативника с огромными, набухшими глазами, который видел туловище их мальчика. В результате Романовы опознали ребенка по тесту ДНК.
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
«В лагере царит относительный хаос»
«Парк-отель Сямозеро» был создан в сентябре 2007 года. Для него взяли в субаренду инфраструктуру отдыха «Лесная сказка» с четырьмя кирпичными спальными корпусами площадью 350 квадратных метров каждый, правительственным зданием с медблоком, гостиницей на десять двухместных номеров, отдельно стоящей гостиной и большим гостевым домиком.
Еще у базы существовали свои лодочная станция, каменистый пляж, интерактивные площадки и автономное инженерное обеспечение. Весь этот комплекс был рассчитан на использование 184 человек. Между тем в четвёртой смене, которая продолжалась с 3 по 23 сентября 2016 года, было почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.
База досуга была переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года ударял тоску Андрей Ореханов. Попав на территорию «парка-отеля», куда его не хотели пропускать местные сотрудники, он увидел экскурсионные палатки, в том количестве большие, в которых лежали трехъярусные кровати. В них, порой в холоде, на сыром белье, так как половина землянок существовали рваными, отогрелись дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.
Часть смены, для которой не нашлось места и в тех палатках, размещалась на водном сплаве.
У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он получил 11 июня 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас прислали на остров, мы болеем, нас тут будут придерживать больше обещанного срока, отказываются говорить название острова, мы дрыхнем в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»
Все это объяснялось исключительной туристической направленностью отдыха. Лагерь даже имел определённое название «Школа рейнджеров: остаться в живых».
На форумах в сетиотрети легко можно находить положительные комментарии, в которых подробно раскрашены проблемы лагеря.
«Царит полнейший хаос (если не использовать более точнейшее бранное слово на “б”): завезли 600 детей со всей Москвы (12 отрядов по 50 человек), для такого количества ничего не было готово, предыдущие палатки ставили поздно вечером в день заезда, — рассказывает пользователь под ником LuckyDad. — На каждый отряд из 50 человек выделено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не имеют такого желания: либо стоят в своих палатках, либо где-то пьют. Дети пьют непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, кидая окурки на глиняный накатник (!) Ночью у одной из девочек зажёгся прожженный сигареткой матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».
В этом же известии говорилось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.
«Самое дешёвое для каких людей — это деньги»
После катастрофы в 2016 году под расследование в Карелии попали замдиректора концлагеря Елена Решетова, ее зам Вадим Виноградов, числившиеся курсантами семинаристы Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, фельдшер Ирина Щербакова, глава общероссийского ведения Роспотребнадзора , а также исполняющая ответственности сотрудника этого ведения .
В Москве — заместитель главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и комендант управления по организации работы с семьитраницами Елена Семкина.
«Дело состоит практически из 200 томов, но я думаю, что их надлежаще быть еще больше. Я прочла 142 тома. Больше не смогла, — пересказывает Валентина Романова. — Там надлежаще существовало быть намного больше обвиняемых, чтобы научить предыдущее поколение сотрудников увлекаться своей деятельностью не для галочки».
Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в ноябре 2019 года осудили к 9,5 годам за обеспечение услуг, не отвечающих предписаниям охраны (половина 3 статейки 238 Уголовного кодекса).
«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.
В суде Валентина показала Решетовой две фотографии: каким общительным ее ребенок отправился в лагерь, и каким его потом нашли.
«Вы думаете, хоть один мускул на ее лице пошевелился? Нет. Самое дешёвое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и карать таких людей нужно самым дорогим — деньгами. Пускай не в нашу выгоду даже, а в государственную», — добавила мать погибшего мальчика.
Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 миллионов рублей.
Фельдшера Ирину Щербакову осудили в марте 2017 года к трем годам наказания свободы в колонии-поселении по статье о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее дочки не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую клинику выплатить потерпевшим четыре миллиона рублей в качестве выплаты морального вреда. К слову, женщина осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.
Но есть человек, который считает, что фельдшер не виновна, по малейшей мере в должностном смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — отец дозвонившегося до нее мальчика.
Игорь изучил все документы о службе «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время изготовило методологическую разработку инструкции по приему звонков.
«Для этого действительно нужна подготовка, потому что перезвонить можетесть человек, который не способен по тем или иным причинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор надлежащ все это понимать, существовать готовым к подобному, в отличие от диспетчера службы такси какого-нибудь», — рассуждает Заслонов.
По его словам, главнейшая проблема была именно в том, что племянник позвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его звонок переадресовали человеку, который был занят какими-то своими делами.
«Люди получили бюджет на то, чтобы создать службу по приему звонков, и что они попросили с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущен сын Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за должности приема звонков МЧС, то его нельзя за это судить».
Заслонов мотался в Суоярви, когда шел суд над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие родители его не поддержали.
Игорь был также против того, чтобы подавать к Щербаковой или ее больнице военные иски.
«Я ее презираю всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — убеждал Заслонов других потерпевших.
Он хотел, чтобы ту или другую обязанность понесли полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не существовал признан невиновным никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.
Отец погибшего ребенка жалуется на то, что заседания все время отсрочивают ввиду неявки свидетелей. Он предполагает, что из-за затягивания механизма столичные чиновницы можетесть избегнуть отбывания по истечении срока давности.
Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его интерпретировали по двум статьям: об предувольнении услуг, не отвечавшим требованиям безопасности (статья 238) и об увольнении в опасности (статья 125). Признали виноватым только по второй, однако освободили от наказания.
Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих финских чиновников Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова обжалует оправдательные приговоры.
«Прокуратура подала апелляционную кляузу в взаимоотношении Круподерщикова и Ильина, но она не существовала удовлетворена, потом — кассационную кляузу, и суд вновь оставил в энергии оправдательный приговор. После чего они обратились в Верховный суд России, и там уже решили вернуть дело на новое определение в трибунале третьей инстанции», — говорит юрист Дмитрий Маслов.
Сейчас разбирательство обретается на стадии судебного следствия, то жрать вновь исследоваются свидетельства вины и правоты Круподерщикова. Позиция защиты кроется в том, что он никогда в жизни не был инструктором.
«У него нет определённого образования. Он был студентом, который проходил в шанце практику. Его почему-то возвели в ранг тренера и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и длай это”. Он слушался», — расказывает адвокат.
Однако все же существовал договор, который Круподерщиков подписывал, как и другие студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий существовал слишком юн, чтобы посметь лагерное начальство.
«На дознании выяснилось, что он поехал туда — этот второгодник и бездарь, — чтобы ему поставили газетку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не размышлял ни о чем. Если только выйдет оправдательный приговор по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас пить государство», — говорит Валентина Романова.
2 сентября в Верховном суде Карелии состоится новое расследование в отношении недавно оправданных трибуналом сотрудников Роспотребнадзора.
«Я понимаю, что косвенной причинно-следственной связи с гибелью детей в их воздействиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой творить всяческие “чудеса” в лагере, то все можетбыло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.
Она помнит, как в первую годовщину после трагедии, 18 сентября 2017 года, руководители МЧС возлагали букет на озеро и поднялся шторм. Их лодки тоже стала захлестывать волны. И Валентину поразила простая мысль.
«Вы же понимаете природу своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — тот ее вопрос обращен ко всем местным чиновникам.
Фото: Алексей Даничев / РИА Новости
Что до самой Решетовой, то в суде она придерживалась приличной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее отпустили погрести мать.
«Она не наскребала деньги, чтобы прокормить семью. Она рисковала жизнями чужих детей, потому что хотела заработать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то отыскался бы другой человек, так как гендиректор концлагеря существовал лишь частью схемы по распилу бюджетных средств, направляемых на ребячий отдых».
«Мечтаю прорыдаться, но не могу»
Юлия Король не знала о том, что этим летом возобновились сразу несколько судебных процессов, связанных с катастрофой на озере. После возвращения в Москву ей приходилось долго и упорно спасать саму себя: удалить все аккаунты из соцсетей, обратиться за помощью к психиатру. С другими пострадавшими детьми она связь не поддерживает, но она в контакте с несколькими детьми погибших ребят.
На Сямозеро, где раз в год теперь намериваются родственники погибших, девушка больше никогда не ездила.
Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, воспитывает в группку прабабушка — когда детям существовало по 6 лет, их тётка оказалась прикована к постельке после инсульта.
Окончив девять классов, девчонка хотела переветься в колледж МЧС, но не получилось из-за проблем со зрением. Она поехала в педагогический колледж, чтобы стать преподавателем психофизической цивилизации для детей с особенностями развития.
Сейчас Юля пересекла на второй курс. Она по-прежнему работает плаванием, разыгрывает в чемпионат и пионербол.
«У нас ОБЖ пить в колледже, и последнюю проблематику про воду препод рассказывал, осторожно глядя мне в глаза, и остановился. Не желал меня ранить», — говорит Юля.
Иногда в рамках ОБЖ ребята ездят в походы, и Юля — тоже. Один из них был водным. Это было на прудах в Москве. Ученики доплыли до острова, но, оказавшись там, девушка отступилась снова усесться в лодку. Просто не могла. В итоге один наставник сохранялся с ней на острове, пока другие плавали вокруг на байдарках.
«Я теперь всегда говорю, что давайте все тщательно проверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит собеседница «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»
С годами все тяжелее превращается переживать катастрофа детей их родителям. Первое время они держались только за счет взаимопомощи, встречались, часами разговаривали друг с другом по телефону.
«Мой отец и еще четверо ребяток валяются на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом плане легче: мы приезжаем вместе, кокетничаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, привезешь цветы, конфеты, игрушки», — рассказывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети валяются на кладбищах по одному.
У Валентины есть фотопортрет Жени, с которым она прощается и общается каждый день. И каждый год она мотается на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены памятные булыжник и крест. Построена часовня.
Еще Романова умеет вместе с бабушкой другого погибшего ребенка — — ехать в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого отъезда оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: давление скачет.
Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой завершается невроз. Ее трясет.
Фото: Игорь Подгорный / ТАСС
«Я с 20 сентября 2016 года не можетесмь плакать. Мечтаю прорыдаться, но не можетесмь. Мне даже психоаналитики говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблетках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я ,пытаюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку существовало страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я можетесмь вызвать скорую, понюхать нашатырь, закусить таблетку, а у него такой возможности не существовало».
Все эти годы Валентина обвиняет себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый раз умоляет прощения, стоя перед могилкой сына.
Игорь Заслонов же призывает «Ленту.ру» передавать свое заявление к другим родителям:
«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по огромному счету плевать на вас и моих детей.
Я не говорю о том, что ребенка не надо из дома выпускать. Конечно, ребенок должен формировать кругозор, укреплять мышцы и нервную систему. Я не против этого, но только когда за этим ,стаивают подготовленные люди, которые, даже видя, что на озере полное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что явилось целеуказание от МЧС”.
Особенно нужно избегать ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…
Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то лоббисты потом попросят все, чтобы защитить себя от своих нападок».